Дверь на двушку - Дмитрий Емец

– Я хотела убедиться, что ты одна. Сумку принесла? Давай сюда! Спасибо! – буркнула Наста.

Рина бросила сумку на пол:

– Ты в своем уме?! Уходить к Гамову! Ты же его пристрелить хотела!

Наста пожала плечами.

– Помню. Да. Хм. Странно… Ну ничего. Может, пристрелю когда-нибудь. Пнуфы еще не закончились, – успокоила она Рину.

– Ты что, больная? Зачем тебе Гамов? Не хочу каркать, но…

– Не хочешь каркать, так не каркай! – перебила Наста. – Терпеть этого не могу! Всякое карканье начинается со слов «не хочу каркать», ворчание – со слов «не хочу ворчать», а грубость – со слов «не хочу быть грубой»!

Рина невольно улыбнулась, таким верным было замечание.

– А советы – со слов «не хочу советовать»? – спросила она.

– Ты ухватила самую суть! – Наста наклонилась за сумкой. – Ладно, вдова! Я потопала. Если кто чего спросит – скажи, что с закладкой я не слилась, к ведьмарям не ушла, пчелка моя живая. Короче, успокой всех! Я просто свалила!

– К Гамову?

– Что, завидно? Да, к Гамову!.. Короче, пока!..

Наста открыла ведущую наружу дверь. Из припаркованного рядом такси вышел Гамов и открыл багажник. Рине он улыбнулся издали и помахал рукой, однако Рина ощутила, что подходить к ней Гамов не собирается. Поэтому она подошла к нему сама. Тот как раз заталкивал сумку в багажник.

– Я говорил ей, что новое можно купить, а она ни в какую… Прости, что мы тебя нагрузили! – сказал Гамов, оправдываясь. На Рину он по-прежнему не смотрел. Устраивал сумку в багажнике с такой осторожностью, будто там был хрусталь.

– И куда вы? – спросила Рина.

– Да есть тут одно местечко. У моих знакомых под Москвой есть небольшой коттедж, – сказал Гамов с такой зашкаливающей скромностью, что небольшой домик вырос в представлении Рины до размеров дворца.

Наконец Гамов захлопнул багажник и забрался в такси. Наста же пока медлила, стояла рядом с машиной и смотрела на Рину со смесью вызова и вины.

– Не уходи! – попросила Рина. – Пожалуйста! Ты пожалеешь!

– Чего это пожалею?

– Думаешь, он тебя любит?

– А чего ж он делает?

– Капризничает. Капризному мальчику не купили игрушку. И мальчику теперь кажется, что только эта игрушка ему и нужна. Он плачет, топает ножками, все подряд обещает. Но купи ему эту игрушку – он через полчаса ее выбросит.

Наста ухмыльнулась:

– Что ж… каждый любит как умеет. Хоть немного тобой поиграются… Хоть кому-то ты нужна!

– Ты пожалеешь.

Лицо Насты стало неприятным:

– Я в любом случае пожалею. Если не уйду и если уйду. Так лучше уж уйти. Что мне, всю жизнь Рузю зеленкой мазать? Я что, сестра милосердия в белом платочке?

– Рузя тебя любит.

Наста не ответила.

– Гамов не настоящий, – сказала Рина, зло улыбаясь через стекло его белому, не слышащему ее лицу.

– И какой же он?

– Он актер. Когда-то давно он понял, что женщине, чтобы влюбиться, нужен не мужчина, а трафарет из трех-четырех качеств и восьми-десяти фраз. И все это он усвоил и пользуется.

Наста усмехнулась:

– Усвоил? Ну и прекрасно! А некоторые и этого не усвоили! Три-четыре качества – это ого-го как много! Если качеств больше, бедная женщина элементарно запутается! Это как восемью руками готовить суп. – Наста села в такси, захлопнула дверь, но потом вдруг опустила стекло. – На вот, нерпь мою возьми! Наследство новичкам! Отдай Еве, она ничего… Мне понравилась! – крикнула она, расшнуровывая нерпь и вручая ее Рине.

– Погоди! – заспешила Рина. – А дракончик? Ты же его хранительница! Ты его с собой берешь?

– Не совсем, – отозвалась Наста с виноватой уклончивостью.

Это означало, что дракончика она с собой не берет.

Рина стояла с нерпью в руках и смотрела вслед отъезжающей машине. Внезапно она поняла смущение Гамова и причины этого смущения. Гамов смущался не потому, что Наста из-за него бросила ШНыр. Подумаешь, ШНыр! Он извинялся перед Риной за то, что выбрал не ее, а Насту. Чертов Гамов и его перевернутые мозги! Рине захотелось взять кирпич и запустить его вслед такси. Но она лишь стояла и смотрела, как машина выруливает с парковки.

– Дать бы им обоим по шее… Но вместо этого я зачем-то притащила Насте сумку и помогла ей сбежать! – сказала она себе, разглядывая на ладони красный след от ручки. Сумка была тяжелая. – Я совсем глупая. Зачем я сумку тащила? Пусть бы вернулась за ней сама. Может, ее отговорили бы… Суповна там или кто.

И опять, поскольку Рина разговаривала сама с собой, ей не ответили. Вообще Рина заметила интересную закономерность. В детстве она часто проговаривала свои истинные намерения вслух: «Хочу обидеть! Хочу укусить!» Самое интересное, что и взрослой она сохранила ту же привычку. Только говорила про себя, потому что если высказывать вслух все, что ты думаешь, то самой становится неловко. Вот и теперь ей хотелось сказать: «Я совершенно ничего не понимаю! Все уезжают, все бросают ШНыр, все вылетают из ШНыра, и мне тоже хочется сесть в такси и уехать куда глаза глядят», – но она повернулась и раскисшим полем пошла обратно.

Ушла Рина недалеко. Желтое пятно такси еще маячило на дороге, когда на автобусную площадь выскочил Рузя. Он был красен, тяжело дышал. В руках держал взведенный шнеппер.

– Где он?! – вопил Рузя. – Где?! Я его убью!

Рина машинально оглянулась на такси. Рузя вскинул шнеппер и выстрелил. Попасть с такого расстояния из шнеппера было нереально, и Рузя не попал. Пнуф чиркнул по асфальту, и в воздухе на миг повисла дымная полоса. Теперь если подойдешь, то увидишь в асфальте узкий проплавленный шрам.

Убедившись, что промахнулся, Рузя швырнул шнеппер на землю. Рина все еще держала в руках нерпь Насты. Рузя посмотрел на нерпь, и руки его бессильно повисли.

– Почему ты ее не остановила?! – крикнул он.

– Как бы я ее остановила? Правой в челюсть и связать? – огрызнулась Рина.

– А хоть бы и так! Схватить ее, не отпускать!

– Как ты ее не отпустишь? Она сама так захотела!

– А если бы ребенок захотел выпить кислоту? Ты ему «Не пей!» – а он такой: «Да ничего мне не будет!» Ты бы тоже сказала: «Ну так пей, сам увидишь»? – Переводя дыхание, Рузя вытер со лба пот.

Рина подумала, что лучше не говорить ему, что она и вещи Насте принесла. Такого ей Рузя точно не простит.

– Она уже взрослая… – заметила Рина.

– Ничего ты не понимаешь! Она как ребенок! Она за пять минут способна трижды круто поменять свою жизнь! Позавчера она хотела уходить из ШНыра? Даже и близко не собиралась!