Дорога войны - Валерий Большаков

— Эгей! — крикнул он. — Нам ответили!

— Ур-ра! — завопил Эдик — и чуть не попал под выстрел.

Тарны пошли в последний и решительный бой. Погиб Сар. Стрела задела руку Тиндариду.

— Гефестай? — позвал Чанба.

— Чего?

— Там варвар вверху на скале. Хочет незаметно подползти к нам. Сколько раз он ударится о камни?

— Ни разу.

— Спорим на кувшинчик? Там, под той скалой, есть валун…

— Спорим.

Эдуардус навел арбалет и плавно спустил крючок. Они услышали хриплый крик, посыпались камни, и человек упал. Он ударился о землю, как мешок с мукой.

— Ты мне должен кувшинчик! — сказал неугомонный внук Могамчери.

Стрелы, падающие сверху, ранили лошадь. Она оборвала привязь и ускакала к ущелью, где ее и добили, — тарны обожали конину. Но полакомиться им не пришлось. Сергий расслышал глухой, но сладостный для слуха клич: «Бар-ра-а!» — и затюпали копыта, залязгали мечи. Тарны подняли вой, кидаясь на подоспевших кавалеристов.

— За мной! — крикнул Лобанов, бросаясь в атаку.

— Ты как политрук у нас! — пропыхтел Эдик, бегущий рядом.

Сергий промолчал — не до того. Вырвавшись из ущелья, они устремились на врага, врубаясь в тающие ряды варваров. Ауксилларии, а было их не менее пяти-шести сотен, взревели, моментально уделывая врага. И — тишина.

Вперед выехал коренастый всадник в золоченом панцире и представился:

— Авл Цециний Либер, субпрефект[67]Полутысячной алы астурийских конных лучников!

— Сергий Роксолан, кентурион-гастат претории. Проводите до Бендисдавы? Хоть не так скучно будет.

Субпрефект раскатисто захохотал.

Бравые астурийцы гарцевали кругом, их кони осторожно переступали трупы убитых тарнов. Вернувшись за конем, Сергий столкнулся с Тзаной.

— Нас проводят две алы, — сказал он. — А я провожу тебя. Согласна?

Девушка ничего не ответила. Она крепко поцеловала Лобанова и пошла седлать коня.

Бендисдава стояла на западной границе Дакии, на полпути между Апулом и рекой Тизией, будущей Тисой. Это была скорее большая деревня, нежели маленький городок. В правление последнего царя Децебала на ее месте находилось дакийское поселение с тем же названием, посвященным Бендиде, богине луны и лесов, — скопище бревенчатых хижин на сваях, с соломенными крышами, огороженное частоколом. Старое городище сожгли во время войны и на его месте поставили точно такой же палисад из ошкуренных заострённых бревен, только теперь стены крепости описывали ровный квадрат, а внутреннее пространство крест-накрест делили две прямые улицы — Декуманус и Кардо — выходящие к четырем воротам. По такому же плану строили города на всех землях, захваченных Римом, — от Британии и Германии до Сирии и Африки.

Первыми на пепелище пришли легионеры-ветераны, получившие наделы земли в пограничье. Среди них были и даки. Особенно выделялся Дазий, принявший имя Марк Ульпий. Это был отважный горец из племени альбакензиев, отринувший варвара Децебала.

Вместе с другими отставниками Марк Ульпий Дазий выстроил частокол, замыкая пожарище в римский квадрат, распахал земли вокруг, засеял их, прикупил у соседей-сарматов скотину. Из окрестных лесов стали подтягиваться бывшие жители Биндесдавы. Они выстраивали свои дома рядами в квадрате стен, невольно приноравливаясь к четкой планировке, привыкая к римскому порядку. Разруха в головах мало-помалу уходила в прошлое.

Когда две алы подъехали к Бендисдаве, то почти все население вышло их встречать — здесь, на задворках великой империи, приезд даже одного нового человека становился событием, а уж если прибывала почти тысяча.

Сергий ехал впереди, рядом с обоими префектами. Миновав Декуманские ворота Бендисдавы, он спешился и повел саурана в поводу. Ему навстречу вышли степенные ветераны, наспех облачившиеся в тоги.

— Сальве! — поднял руку Лобанов. — Кто из вас будет Марк Ульпий Дазий?

Коренастый мужчина с загорелым, обветренным лицом, с ежиком седых волос на голове, по неистребимой легионерской привычке ударил себя кулаком в грудь.

— Это я, — коротко сказал он.

— Я послан к тебе наместником Марцием Турбоном. К тебе и к вашему кентуриону Плосурнию.

Дазий повернулся и поманил к себе длинного как жердь римлянина в красной тунике, со шлемом под мышкой.

— Плосурний!

Подошедшему кентуриону Сергий молча сунул секретное послание презида. Лицо читавшего поочередно выражало хмурое удивление, недоумение, прозрение, сомнение.

— Принимай командование, кентурион-гастат, — принужденно сказал он.

— Ты не понял, — улыбнулся Сергий, — меня послали не для того, чтобы тебя сменить. Моя задача — помочь тебе и Марку Ульпию устроить из Бендисдавы ловушку для Оролеса. А уж своими ребятками ты как-нибудь сам командуй.

Плосурний на глазах ожил и расправил плечи.

— Тогда чего мы тут стоим? — сказал он бодро. — Марк, веди!

И Дазий повел все командование на маленький форум Бендисдавы, где уже наполовину была отстроена базилика — голые стропила с обрешеткой постепенно покрывались красной черепицей.

— Здесь у нас курия, — показал на базилику Дазий, — и не только. Прошу!

Оба префекта со своими замами, Плосурний, Дазий и Лобанов собрались в чистенькой комнатке, стены которой пахли сырой штукатуркой, за большим круглым столом.

— Объясни мне сперва вот что, — начал Плосурний. — Этот Оролес. Он точно к нам заявится?

— Он заявится или к нам, или в какое-нибудь другое место. Таких мест пять, и везде будут поджидать этого царька. Почему — я не могу вам сказать, это тайна. И где этот Оролес шарится, я тоже не знаю. Но уж если этот латрункул попадет в здешние места, он должен попасться!

— Я понял, — решительно заявил Плосурний, — и сразу же погоню ребят копать ров. Если Оролес придет, на стены поднимутся все, кто способен носить оружие. Латрункулы никогда не войдут в Бендисдаву!

— Ты не понял, — мягко сказал Сергий. — Латрункулы как раз и должны войти в Бендисдаву! Вот, я заметил на Декуманских воротах, там левая башенка полуразобранная.

— Лес был гнилой, — объяснил Дазий, — мы хотим разобрать ее и сложить заново, из крепкого дерева.

— Правильно! Разбирайте. И ворота снимите — якобы для починки. Я уверен — у Оролеса разведка работает неплохо: лазутчики сразу доложат царю о слабом месте в обороне Бендисдавы. И когда он нагрянет сюда, если нагрянет, то очень удивится.