Королева пламени - Энтони Райан

— Брат, вы обязаны поспать. Пожалуйста. Я посторожу. Если вы станете, э-э… беспокоиться, я тут же разбужу вас.

Френтис хотел сказать, что от иных снов нельзя проснуться. Но он так устал, а до битвы осталось три часа.

— Не пренебрегайте и своим отдыхом, — попросил он, лег на бок, глубоко вдохнул и закрыл глаза.

Она сидит одна в просторном зале с мраморными полами, с изысканной мебелью. Середина дня, легкий ветерок колышет занавеси на сводчатых арках, выводящих на балкон. Этот зал принадлежал члену Совета Лорвеку и был полон шедеврами, купленными либо украденными по всему миру. Тут стояли альпиранские статуи из бронзы и мрамора, чудесные картины из Объединенного Королевства, тончайшей работы керамика с дальнего запада, аляповатые военные маски южных племен.

Бесценная коллекция, собранная на протяжении нескольких человеческих жизней. Горстка бессмертных коротала столетия в одержимости богатством, искусством, плотью — либо убийством.

Женщина окидывает взглядом коллекцию Лорвека и решает утром уничтожить ее. Пища, принятая два дня назад, взбодрила — но оставила кислое послевкусие. Одаренный был воистину гнусным человеком с жуткой способностью сковать жертву, оставить неподвижной — но все чувствующей. Он провел двадцать лет в скитаниях по империи. Он охотился на женщин, сковывал их, заставлял молча терпеть всевозможные пытки, какие мог придумать. Со временем он мог бы сделаться ценным приобретением для Союзника, но рассудок убийцы был слишком поврежден, раздроблен и слаб. Он не стоил усилий. Он пытался сопротивляться ей вопреки дурманящему снадобью, пускал в ход свой Дар, будто невидимую вялую руку пьяного. Когда-то женщина посмеялась бы, отступила бы и выждала, позволила бы дурману рассеяться, а потом вернулась бы и насладилась беспомощной яростью жертвы. Но гнусный скот едва ли заслуживал уважения — и уж точно не заслуживал жалости. Женщина рассекла ему глотку и, поборов тошноту, заставила себя пить. У крови был мерзкий вкус. Быть может, скверна стольких гнусных убийств перешла от преступника к ней, поглотившей его кровь?

Женщина отогнала воспоминание, замедлила дыхание, успокоилась, сосредоточилась.

— Любимый, я чувствую тебя, — сказала она. — Я знаю, что и ты видишь меня.

Она ждет, она готова принять ответ, но ощущает лишь глубину его враждебности.

— Поговори со мной, — умоляет она. — Разве ты не одинок? А ведь нас объединяет столь многое!

Сквозь пустоту до нее докатывается волна гнева, хлещет, заставляет поморщиться от боли.

— Я боюсь за тебя, — не унимается женщина. — Любимый, мы знаем, что она жива. Мы знаем, что она придет и возьмет город, и ты знаешь, что она сделает с тобой, когда отыщет тебя.

Гнев тускнеет, сменяется мрачной решимостью, острым чувством вины.

— Забудь все глупости, которые засунули тебе в голову, — просит женщина. — Забудь эту ложь. Вера — детская иллюзия, благородство — маска труса. Моя любовь, это все не для нас. Ты же чувствовал нашу общность, когда мы убивали вместе. Мы возвысились надо всеми, мы парили — и сможем снова. Уходи сейчас же. Беги. Возвращайся ко мне.

Ощущения меняются, чувства тускнеют, появляется образ зловеще прекрасной девушки. Половину ее лица озаряет пламя, она растеряна, полна сожаления. Ее губы движутся, звук не доходит, но слова слышны с абсолютной ясностью.

— Любимый, я уже поклялась. И не могу клясться другим. У меня не было выбора, — виновато произносит женщина.

Образ пропадает, превращается в вихрь, и оттуда доносится холодный, суровый, но благословенно знакомый голос:

— У меня тоже.

Войско поднялось и построилось за два часа до рассвета. Командиры собрались вокруг Соллиса, развернувшего недавно нарисованную карту города. Соллис указал на северо-восточные ворота.

— Милорд, я предлагаю атаку в двух направлениях, — сказал он Бендерсу. — Ваши рыцари ударят на Гэйт Лэйн. Она достаточно широка для десятка человек плечом к плечу и ведет прямо к гавани. Если получится, вы разрежете город надвое и приведете врага в замешательство. Мои братья, отряд брата Френтиса и народ из Ренфаэля двинутся прямиком на Блэкхолд. Крепость пригодится на случай, если судьба обернется против нас.

Бендерс кивнул и сказал собравшимся командирам:

— Числа не в нашу пользу. Но, как нам доложили, лорд Ваэлин идет брать этот город, и я хочу помочь. Скажите всякому рыцарю и воину, что обратной дороги нет. Мы не отступим, не свернем, мы не знаем пощады. Сейчас в городе зараза — и мы ее вычистим.

Барон посмотрел на Арендиля и угрюмо добавил:

— Лорда Дарнела живым не брать, несмотря на какие угодно взывания к рыцарскому кодексу. Дарнел давно уже предал и кодекс, и Королевство.

Четверка избранных пришла к городу пешком и подобралась к стене с севера, где Солянка вытекала сквозь большой шлюз. Последние полмили они ползли, Дергач охал, стонал и заработал пинок от Давоки. Бывший вор за последние месяцы стал куда осторожней, но часто забывался, и его требовалось приводить в чувство. Как и ожидалось, шлюз хорошо охраняли, и пробраться сквозь него не удалось бы, даже если бы они сумели справиться с потоком, несущимся поверх перегородки. Френтис загнал команду в реку и повел вдоль стены на север. Все были в тонкой одежде из легкой ткани, сапоги оставили на берегу, а из оружия взяли с собой в холодную воду только мечи и кинжалы.

Там, где река уходила от города и отправлялась, извиваясь, далеко вглубь Королевства, в трех футах над водой торчала труба. Из нее лился грязный зловонный поток, оставлявший пятно на воде. Когда плыли через него, Дергач чуть не задохнулся. Френтис уцепился за стену, посмотрел на парапет наверху. Пусто. Хотя неподалеку слышались голоса воларцев. Когда убегали из города во время штурма, Френтис даже и не думал об этом выходе. Слишком открыто, лучники бы споро расправились с каждым вылезшим из трубы. Но теперь Френтис сделал ставку как раз на уязвимость. Даже самый подозрительный и осторожный военачальник не станет обращать пристальное внимание на заведомо невыгодный для нападающих подход.

Френтис полез вдоль стены в поисках опор, но ничего не нашел.

— Брат, слишком уж скользко, — сдирая ногтями мох с камней, шепотом пожаловался Дергач.

Тридцать Четвертый коснулся плеча Френтиса, и тот обернулся. Бывший раб хлопнул себя по груди, указал на отверстие трубы, затем двинул вверх обеими руками. Френтис посмотрел на заросшую мхом стену и неохотно кивнул. Если хочешь залезть, придется рискнуть и немного поплескаться.

Френтис с Давокой встали по обе стороны от бывшего раба, глубоко вдохнули и нырнули. Френтис поставил тощую ногу Тридцать Четвертого себе на плечо, сосчитал до трех, чтобы Давока успела сделать то же самое, дотронулся до ее руки, и оба синхронно оттолкнулись ногами, выбросили Тридцать Четвертого из воды, и он сумел уцепиться за край трубы. Повисел несколько секунд, пока Френтис с Давокой осматривались.

Никого. Даже голоса исчезли вдалеке.