Наизнанку. Лондон - Маша Крамб

– Слово скаута!

– Ты никогда не была скаутом!

– Честное пионерское? – Взмах ресниц, широко открытые невинные глазки.

– Соня!

– Ну что сразу «Соня»? Папа всегда так говорит.

– Безнадежно, – Тим демонстративно вздохнул, – ладно. В том момент мне ужасно не хватало твоих трех тысяч вопросов в минуту. Оказывается, они очень стимулируют. Но я тебе этого не говорил!

Соня торжественным голосом произнесла: «Могила».

Кашель подло вырвался наружу. Надрывный, скрипучий. Тим достал ещё одну бутылку воды, но сделать глоток девушке никак не удавалось. Наконец приступ закончился, но на ладони, которой она прикрывала рот, остался сгусток крови. Спрятать его Соня не успела.

– Это плохо. – Нервозность Тима уступила место собранности. – Давай двигать отсюда. Найдем выход на поверхность, поедем в архив. Грей уверял, что этот, как там его, Эреб поможет и не выдаст? Отлично. Пойдем к нему.

– Нет! – Сонино благоразумие окончательно сдало свои позиции. – Мы не можем! Мы должны добраться до Ока.

– До какого Ока? Ты на ногах стоишь еле-еле. А теперь ещё это, – Тимоха схватил сестру за руку и повернул её ладошку вверх. – Куда ты собралась добираться в таком состоянии?

– Тимош, – Соня говорила мягко, но было ясно, что настроена она решительно, – у нас нет выбора. Сейчас мы прошли большую часть пути. Куда нам возвращаться? К чему? Наверху на нас охота, денег нет, укрытия нет. А так у нас хотя бы есть план. Я справлюсь, честное слово. Я могу идти.

В подтверждение своих слов Соня поднялась на ноги. Пошатнулась. Тим хотел поддержать сестру, но она отмахнулась. Мол, сама.

– Видишь? Потихоньку, но я могу. А учитывая, что полчаса назад я вообще трупом тут на лавке лежала, прогноз более чем оптимистичный. Главное, выбраться с Изнанки. Потом сразу ко врачу, я обещаю. Но сейчас у нас с тобой один путь – в штаб-квартиру. Не спорь со мной, пожалуйста, на это у меня точно сил нет.

Тиму ничего не оставалось, кроме как согласиться.

– Хорошо, но давай тогда шевелиться. Про чертежи по дороге расскажу.

* * *

Прямо на входе в тоннель обнаружилось странное устройство: помесь дрезины с велосипедами. Диковинное устройство пришлось как нельзя более кстати. Крутить педали Соне было гораздо легче, чем идти.

– Так что там с чертежами? – любопытство было тут как тут.

– Чертежи. Точно. Идей толковых не было. Ты без сознания, да и у меня уже начинало в ушах шуметь. Решил наудачу исследовать один из чертежей, ну, знаешь, вдруг что-то нажмется или подвинется, и меня осенит? И ведь повезло же! Одна плитка выпала. Первая мысль – это она от старости. Но уж больно странно «состарилась» именно та, посередине которой буква h.

– Н? Как для обозначения высоты?

– Всё-таки мы с тобой родственники, систер. Я и так и сяк пытался эту h пристроить хоть к какой-нибудь высоте. Помнишь, там на одном из эскизов мужик нарисован? Типа вкручивает что-то наверху. Я слазил. Без толку. Но от мужика-таки была польза. Помнишь, как отец с ним фоткался?

– Ага, – кивнула Соня, – а ты его донимал вопросами: «Пап-пап-пап, а щит большой, как этот кружок? Или как этот кружок? Или как вот та картинка? Прямо такой огромный, как тоннель?»

– Именно! Размер щита! – воскликнул Тим, хлопнув по рулю. – Ну, вернее, круга. На местном «Паддингтоне» знаки метро намного больше, чем у нас! Они точно такие же, как чертежи щита! Найти нужный – дело плёвое.

– Нужный? Тимох, я не успеваю за тобой.

– Нужный! Понимаешь, я подумал, вот с чего им быть такими огромными? Везде ж нормального размера. А здесь диаметр чуть ли не как у тоннеля. Так вот, на одном из них в названии станции три буквы слегка отличаются от остальных. Сразу в глаза не бросается, так, лёгкий наклон. А, D и D.

– А, D, D? Add? Добавить?

– Да! – Тим очень гордился своей наблюдательностью. – Соображал я к тому моменту уже неважно. Что добавить? Куда?

Соня забыла и про слабость, и про боль в районе груди.

– Не тяни!

– Ну вот, испортила мне весь драматический момент! Если в двух словах, то добавить нужно было плитки. Не зря на чертежах у Брюнеля нет общепринятых обозначений, а просто буквы подряд. Если бы мне та плитка в руки не выпала, я бы ещё долго гадал, какие мне нужны: заглавные или строчные, со штрихом или без. А так у меня был образец. Алфавит собрался быстро. Поменять белые плитки вокруг знака подземки на те, что с буквами и, вуаля, проход открыт. Рассказать тебе, красиво ли сдвигался круг, я не могу. Глаза уже слезились нещадно. Я схватил тебя и прыгнул в образовавшееся отверстие. Так мы и оказались на «Бишопс роуд». Насколько я понял, это первая станция из старого метро, о котором Грей говорил.

Тим подождал. Удивительно, но вопросов Соня не задавала. Несколько обескураженный, он закончил.

– Минут через пять мне полегчало. Чистый воздух, ну, условно чистый, делал своё дело. Я нашел аптечку и запасы воды. Кто и зачем их там оставил, сложно сказать. А дальше ты знаешь.

Соня по-прежнему молчала.

– Скажи что-нибудь.

– Мне страшно. Мне по-настоящему страшно. До этого как-то не ощущалось. Даже эта тварь на «Грин-парке». Она какая-то, не знаю, как из фильма ужасов. Фантастическая какая-то. А здесь, – Соня запнулась, но продолжила, – здесь опасность очень понятная, осязаемая. Я в курсе, что газ – не вот прям как осязаем, но ты меня понял. Если бы ты не разобрался с этими плитками, если бы чуть дольше… Нас бы уже не было.

Она замолчала.

Тим не знал, что говорить. Лучше бы сестра плакала, истерила. Так бы можно было успокоить. А что делать с этим молчаливым ужасом?

В этот момент велодрезина выехала на станцию. Луч фонаря выхватил название: «Портленд роуд».

– Сонь, мы почти на месте. Если Грей прав, то в следующем перегоне надо искать служебный проход на Уоррен-стрит.

Говорить по делу было проще.

* * *

Птичник спал. Вороны Ока, привычно спрятав головы между крыльев, дремали на ветках и в клетках. Листья если и колыхались слегка от ветра, то делали это бесшумно. Мирная, спокойная ночь. Что же так насторожило комтура?

Макс напряженно вглядывался в темноту. Годами тренированным чутьем уловил он едва различимое, нет, даже не движение, а лишь легкий намек на него. Мгновение, и комтур оказался на другом конце птичника. Там, в глубине, в зарослях кустарника с невыговариваемым названием сидела Нокс.

Напряжение ожидания, раздражение от разговора с Верховным, неуместные воспоминания, – всё это вылилось в совершенно безобразную тираду.

– Ты! Что тебе здесь нужно? – Макс шипел на животное похлеще заправского кота. – Тебе обязательно во всё совать свой нос? Ты же была там! Могла его остановить! Могла спасти! Но нет, как же. Вы же не вмешиваетесь. У вас вечная судьба, рок. Чем помогло твое бездействие? Кому от этого стало лучше?