Главный Претендент приговорен к величию - Оро Призывающий

Это прибор для ввода нанитов слежения.

Твою ж мать.

Наверное, я ждал такого ответа. Или чего-то в таком духе. Думал, что готов к нему. И всё-таки, когда ответ прозвучал, я почувствовал шум в ушах и поразительную трезвость в голове.

Ладно-ладно. Хорошо, что я спросил заранее, не так ли?

Ортелл как раз защёлкивал «браслет», нажимал на нём какие-то кнопочки, настраивая прибор.

А что я?..

Я без лишних слов врезал ему по голове.

— …и какого хрена ты творишь, козёл? — ласково уточнил я.

— Кха… Чего? — Ортелл, полетевший на землю, уставился на меня. — Какой козёл?

— Животное такое, — пояснил я, ногой отшвыривая прибор назад, подальше от него. — На тебя очень похожее, такая же точно бородка. Я спросил, какого хрена ты творишь. Зачем собирался ввести мне эту дрянь, и что сделал с Фридой?

Новый удар ногой заставил Ортелла. Хрен тебе, а не потянуться к кобуре на поясе!

— Ха!.. — он отполз на два шага. — Что сделал с Фридой? Ну ты и придурок.

— Поговори мне тут, — я вновь шагнул к нему.

Ортелл мерзко усмехнулся, вытерев кровь с губ.

— Ничего я с ней не сделал, идиот. Да и всё то, что я твою с тобой… это в основном её идея. Ты правда думал, что она не в курсе?

Угу, рассказывай.

— И поэтому ты отвёл её подальше, не дав сказать мне то, что она собиралась?

— Пхах, — Ортелл коротко рассмеялся. — Неужели ты думаешь, она захотела бы сама возиться с таким мерзким ксеносом с галактической окраины?

Он попытался было подняться… но новый удар под рёбра заставил его взвыть чуть громче, чем в прошлые разы.

— Придумай что поубедительней, — посоветовал я. — Пока не очень похоже на ту Фриду, которую я знаю.

— Чего⁈ — несмотря на боль, смех Ортелла стал громче. — Червяк… ты правда считаешь, что знаешь Фриду? Мою Фриду? Рядом с которой я был все последние двенадцать лет?

Он покачал головой.

— Хотя чего взять с идиота с заштатной планетки, верившего, что кто-то может снять с него метку участника Императорской Битвы. Решил, вытащил её из пары проблем, в которые сам же и втянул, и всё, вы теперь друзья?

Я медленно шагнул к нему.

— Ну, с твоим уровнем френдзоны мне, конечно, не сравниться… дружище.

Ортелл как будто уже не пытался подняться. Просто лежал, скривившись, и глядел на меня.

— Правда так считаешь? — осклабился он. — У нас с Фридой большие планы, придурок. Долгая и счастливая жизнь. Чего нельзя сказать о тебе.

— И почему мне кажется, что Фрида не в курсе о твоих больших планах? — уточнил я, ища взглядом что-нибудь потяжелее. — Как думаешь, как она отреагирует, когда поймёт, что лучший друг ей вовсе не друг?

И почему на кораблях вся мебель приделана к полу? То есть, понятно почему, чтобы не улетела во время перегрузок, но шибануть Ортелла стулом было неплохой идеей. Увы, увы.

Раз он не брыкается, а спокойно лежит и зубоскалит, значит, в любой момент может случиться какая-то подлянка. Поэтому план прост: взять что-то увесистое, заставить его отвести меня к Фриде, забрать её и валить.

— Всё Фрида прекрасно поймёт, — «успокоил» меня Ортелл.

— Ага! Говорю ж, она не в курсе.

— Она немного потерялась, — кивнул он. — Твоё вмешательство и вся эта чушь выбила её из колеи. Но тем быстрее она поймёт, что к чему. Поймёт и согласится, что лучше меня мужчины ей не найти.

— Ого, — заметил я. — А ты уверен в себе. Интересно, а её батя не свернёт тебе шею после таких фокусов? Судя по тому, что я о нём слышал, он мужик суровый.

На этот раз Ортелл расхохотался в голос.

— Ну ты… с каждым разом… всё смешнее и смешнее! — отозвался он. — Её отец? Кто, по-твоему устроил этот побег? Думаешь, это она сама такая умная и всё рассчитала, скрывшись от строгой мамочки? Мы с её отцом сделали всё, чтобы она и дальше так думала.

Ага, вот, сойдёт. Сняв со стены какую-то здоровенную штуковину, похожую на увеличенный в два раза половник, я двинулся к Ортеллу, который продолжал громко, заливисто смеяться.

— В общем, — заключил я, — сейчас ты отведёшь меня к Фриде, если не хочешь получить несовместимые с жизнью травмы. А что делать с твоими откровениями, она решит потом, сама, и…

Удар.

Шумно выдохнув, на пол рухнул уже я. Кто?..

А, чёрт. Эти трое из бара. Почему я даже не удивлён? Только раздосадован, что за хохотом Ортелла и собственной спешкой не услышал, как они вошли.

— Наконец-то, — Ортелл аккуратно поднялся на ноги.

— А дичь-то, смотрю, брыкается, — заметил один из троицы, высокий и с зализанной причёской. — Что же, мне так даже больше нравится. Охота будет интересней.

Ортелл отряхнул с себя пыль и вытер кровь пыльной стороной ладони.

— Рад, что вам понравилось, — отозвался он. — Жду оплаты.

— Ну да, тебе с твоим цветком они понадобяться. Секунду, — другой, пухлый типчик, пару раз щёлкнул по голографическому планшету. — Готово. Деньги отправлены. Забираем его.

Сознание померкло.

Глава 13

Дед всегда говорил мне, что женщины делятся на два типа. Те, что будут для тебя опорой и те, из-за которых на тебя заведут уголовное дело о разрушении опоры ЛЭПа в нетрезвом состоянии.

И хоть пять лет колонии общего режима, как деду, мне не светило, пробуждение в тёмном и тесном трюме ясно дало понять, что тут проблем никак не меньше.

Проморгавшись и слегка привыкнув к темноте, я огляделся по сторонам. Первым, что заметил, была даже не темнота, а запахи. Абсолютно невообразимые запахи грязи и бомжей, от которых слегка начинало мутить. Только потом взгляд выхватывал в полумраке и бурые пятна на полу — то ли кровь, то ли блевотина — и подтёки масла по углам, и здоровенные царапины на стенах, словно от каких-то когтей.

Угораздило, блин. Я перевёл взгляд вниз. Так и есть — руки и ноги скованы цепью. Даже не какой-то энергетической, как у Кукарача — просто охрененно толстой цепью, мешающей не то что встать, но даже сидеть более-менее удобно.

Собственно, окружающие меня люди и сидели кто как — кто-то в три погибели, кто-то полу-лёжа. Измождённые лица, щетина и грязная одежда. Интересно, это потому, что они тут не первый день, или они такими были изначально? Один ковырялся пальцем в банке какой-то полуживой жидкости, другой то и дело прикладывался к бутылке, от которой шли такие запахи, что недавний салун мог показаться дорогим виноградником. Двое сидели и смотрели