Когда на часах полночь - Виктория Вольская

Подставить, ударить в спину – вот твой конек, Сережа, – спокойно добавляет Молот. – Расскажи парню, как умерла его сестра. Говори…

– Я не знаю. Меня не было там.

– Почему умерла эта бедная девочка? – давит железной интонацией Роман.

– Потому что твои идиоты перестарались, – выплевывает Федоров. – Я просил тебя только припугнуть ее.

Дыхание перехватывает. Припугнуть?! За что?!

– А зачем тебе нужно было, чтобы я ее запугал?

– А то ты не знаешь? Это ты виноват. Ты. Приехал на дачу без предупреждения. Я тебя не ждал.

Прочитав в моем взгляде полное непонимание, Молотов поясняет:

– Твоя сестра оказалась свидетельницей приватного разговора. Дядя твой не на шутку труханул, если бы она открыла свой ротик, вся его жизнь рухнула бы мгновенно. Да и у меня были бы неприятности. По просьбе твоего крестного я дал задание ребятам объяснить ей, что стоит забыть то, что она увидела и услышала. Но ребята перестарались. Случилось то, что случилось.

– При чем тут дача? – рявкаю я.

– Наша незапланированная встреча произошла именно там.

– Почему Алена была там?

– А это совсем другая история, – тянет Молот, не сводя своего хищного взгляда от Федорова. – Но я тебя посвящу в нее.

– Мразь, – вырывается у Федорова.

Вместо ответа Молотов достает из ящика стола папку и небрежным движением руки бросает ее на стол. Фотографии заполняют всю поверхность стола. На всех снимках сестра. Разные фото, я даже узнаю те, что пропали из семейного альбома. Есть очень красивые фотографии, где она улыбается, смеется. Видно, что она счастлива. И есть очень неожиданные для меня –личные. Такие фото можно сделать, когда позируешь для своего мужчины, точнее любовника. Похоть в глазах и откровенные позы. Такой я сестру не знал.

Смотрю на Федорова и в моей голове словно пазл складываются эти фото и слова Молота. Федоров?! Нет? Да! Федоров – любовник моей сестры.

Молниеносно подрываюсь с места, и похуй, что в его руке пистолет. Мой кулак летит в его морду. Мужчина падает со стула, и держась за ножку стола подниматься сначала на колени, потом присаживается на стул. Крепко держит пистолет в своей руке.

– Педофил ху*в, – выплевываю я.

– Она сама, она мне прохода не давала,– в оправдание шепчет мужчина. – Сама.

– А ты не смог отказаться, – брезгливо говорю я.

– Ну, кто ж откажется от молодого упругого тела, – добавляет Молотов. – Запретный плод так сладок. Молодушка – это тебе не уставшая на огороде баба.

– Не смей говорить о моей жене, – бьет ладонью по столу.

– Светлана. Хорошая женщина. Наивная только. Прожить с такой мразью всю жизнь, и даже не догадываться об этом.

– Я люблю ее.

– Так сильно любишь, что ребенка другой бабе заделал.

– Это случайность.

– Презик забыл натянуть. Понимаю, страсть –она такая, коварная.

– Я же знаю, что это ты ее под меня подложил. Опоили меня и…

– … и что? Не я ее трахал. Ты. Ты не отказался от «подарка». Более того, ты продлил время одаривания. Сколько лет твоему сыну?

Федоров молчит.

– Сколько лет твоему сыну?

– Пошел на хер.

– Нынче в первый класс, – Молот поднимает из вороха фотографий снимок моей сестры – первоклассницы. Не выдерживаю, вырываю ее из его рук. – На линейку пойдешь? Или как обычно в машине, за тонировкой понаблюдаешь? – спокойно, словно удав продолжает Молотов.

– Не твое дело.

– И как ты после этого святой женщине в глаза смотришь? Ведь это по твоей вине она не может иметь детей. Она всю жизнь страдает, по клиникам разным ездит, в храмах на коленях стоит, слезами умывается, а ты в это время колыбельные наследнику напеваешь. В доме у другой бабы.

– Я же сказал, это не твое собачье дело.

– Собака здесь – ты, – хлестко обрубил его речь Молот.

Даже мне стало не по себе от его ледяного взгляда.

– Ты же знаешь, Сережа, что я собственноручно, вот этими руками отправил на тот свет убийц его сестры. Я наказал своих пацанов за ошибку. Но ты быстро сообразил, как вывернуть эту неприятную ситуацию в свою пользу. Скажи, когда в твоей голове созрел этот план, Федоров? Мгновенно или пришлось немного подумать?

– Какой план?

– Убрать нас руками своего крестника, превратив его в «мстителя». Отчего ты устал, Федоров? От ежемесячных перечислений на карту? От продвижения по службе и полезных знакомств?

– Вы шантажировали меня!

– Это был не шантаж, а взаимовыгодное сотрудничество. Я понимаю, ты хотел бабки получать и рыльце в пушку не замарать. Но так не бывает, мой друг. Бабки просто так на карту не падают, так что не строй из себя жертву.

Слушаю их и не понимаю половины. В голове вся жизнь словно фильм мелькает. Вот Федоров меня угощает мороженым, вот приносит торт на день рождения Алены, вот чинит мой велосипед, вот дарит маме букет цветов на день рождения, вот с папой сидит на кухне за бутылкойводки, их смех звучит в моей голове. Он был как член семьи. Отец мне имя дал в честь него. Противно. Омерзительно. Человек, которого я знал с детства, который был мне опорой после смерти отца, оказывается, никогда не поддерживал меня, а цинично готовил из меня машину для убийств. Это он убедил меня, что мать нуждается в деньгах, и я должен помочь семье, пойти контрактником. Он одолжил матери деньги на покупку новой квартиры, и я отдал ему этот долг. Он хорошо меня знал, я был для него словно «открытая книга». Просчитал он все заранее, словно шахматист. Да, в шахматы он никогда не проигрывал, сколько они с отцом партий сыграли, не перечесть. Ни разу не проиграл.

Я стал пешкой, которой он сыграл на чужом поле.

Глава 9

– И так, хватит! – грозно Молот прерывает мои мысли. – Я вас тут для дела собрал,– его хищный оскал заставляет затаить дыхание, теперь я понимаю, почему его так много лет никто даже и помыслить не мог, скинуть с его места. Он был абсолютным авторитетом. – Знаю, что побывали вы в нашем тайном домике и кое – что оттуда взяли.

Перевожу взгляд на Федорова, альбом у него. Федоров держится уверенно, с вызовом смотрит на оппонента. Этот альбом – бомба. Там фотографии не только убитых девочек. Есть пару страниц, где запечатлены убийцы вместе со своими жертвами. Я лишь мельком перелистал эти фотографии оргий, до тошноты было противно остановить свой взгляд на этих снимках.

– Так вот это нужно вернуть, – безапелляционно командует криминальный авторитет.

Молот сверлит меня тяжелым взглядом, давит так, что я даже не