Подарки госпожи Метелицы - Александра Миронова

– Буду очень вам благодарна!

Тот молча кивнул и, сложив бумажку пополам, сунул ее в карман пиджака.

– Я бы мог у вас купить эти статуэтки долларов за двадцать-тридцать, – встрепенулся Аркадий Семенович. – Возьмите мою визитку, если вдруг захотите посмотреть мои образцы. – Старик вскочил и опрокинул один из стульев в попытке достать визитную карточку.

– Спасибо, в другой раз, – крикнула Лида, не оборачиваясь и хватая сестру за руку. – Пошли отсюда!

Вероника проснулась ближе к полудню. Сил не было, делать ничего не хотелось. Мелькнула мысль позвонить подруге и поехать с ней в ресторан, чтобы пожаловаться на жизнь, но Вероника вяло ее отвергла – карточки заблокированы, а налички у нее нет, как обычно.

С трудом встав с кровати, она голышом прошлепала в ванную, открыла дверцы шкафчика, в котором хранилась бытовая химия, одним движением выбросила все бутылочки на пол и достала небольшую белую бутылочку, хранившуюся в самом дальнем углу.

Порошка оставалось катастрофически мало. На одно дыхание. Она хранила его на черный день, и вот он наступил. Вероника сделала глубокий вдох и закрыла глаза, ожидая облегчения.

Спустя несколько минут она почувствовала себя немного лучше, настроение улучшилось. Ей это всегда помогало. Почему люди запрещают ей делать то, что дарит удовольствие и расцвечивает жалкое существование яркими красками?

Сидя на полу, не чувствуя холода от глянцевой плитки, она задумалась о своей жизни. Гена ведь был прав. Она действительно ничто без его денег. Да, в юности она подавала надежды как художница и в какой-то момент стала очень популярной в тусовке, но с того момента, как она в эту самую тусовку влилась, жизнь понеслась, словно скорый поезд. На живопись времени не оставалось.

В местной прессе ее продолжали время от времени величать «художницей», но все чаще использовали эпитет «светская львица», в переводе на человеческий язык – бездельница.

Гена ушел, заблокировал карту, и вернуть его будет очень сложно. Она прекрасно знала, что вот уже полгода как он регулярно ездит к любовнице. Выяснить это не составило никакого труда. Все до банального просто – любовница жила в том же доме, что и бабушка ее подруги. И однажды подруга увидела там Гену. Все тайное в конце концов становится явным.

Но Вероника решила не устраивать сцен – она была выше и умнее. Нагуляется и вернется. К тому же секс ее не интересовал в последнее время, и она была рада, что Гена больше не заходит в ее комнату.

Конечно же, она тоже навестила бабулю подруги и со стороны посмотрела на Геночкино увлечение, но не почувствовала угрозы. Да, девица была хороша и, возможно, талантлива, но зачем Гене менять шило на мыло? Он слишком рационален и прижимист для этого.

Вероника была уверена в непоколебимости собственных позиций, но Гена ее удивил. Решил уйти и поменять-таки шило на мыло. Этого Вероника не предусмотрела, как и того, что без его денег ее жизнь ничего не будет значить.

Несмотря на многолетнее увлечение белым порошком, Вероника была умна и прекрасно понимала, что «тусовке» она интересна, пока у нее есть финансовые возможности, а если их не станет, о ней забудут через несколько дней. За своих подруг она и гроша ломаного не даст.

Единственный способ стать хоть кому-то интересной без Гениных денег – это снова вернуться на вершину художественного олимпа. Писать она уже не будет, это никому не нужно, не интересно, да и за последние десять лет искусство так шагнуло вперед, что ей его и не догнать. Нужно сделать что-то из ряда вон выходящее. Чтобы о ней заговорили, восхитились, ужаснулись, в конце концов.

В затуманенном мозгу родилась идея. Все-таки недаром о ней когда-то говорили как о талантливом человеке. Вероника улыбнулась – она устроит перформанс и снимет его на камеру. Возможно, Гена и не вернется к ней после этого, только вот и с любовницей он уже не останется. Вероника вытряхнула остатки порошка на ладонь – гениально!

Гена уставился на закрытые двери архива. Несколько раз настойчиво позвонил – ну что за люди? Что вот прям так до шести и работают? Он снова затрезвонил в дверной звонок. Спустя несколько минут внутри архива послышались шаги, и дверь приоткрылась. Охранник. Вначале намеревался обругать хулигана, но, увидев импозантного мужчину в дорогом костюме, осекся.

– Закрыто, – коротко сообщил он.

– Мне начальница ваша нужна, Лидия Улиткина.

– Она уже ушла, – пожал плечами охранник, намереваясь закрыть дверь, но Гена просочился ужом в небольшой просвет.

– Где она живет? – потребовал он.

– Не могу сказать, – охранник снова попытался закрыть дверь, но Гена прекрасно умел разговаривать с разными людьми. В данном случае для продолжения разговора потребовалось лишь сделать характерное движение, открывая бумажник.

– Проблемы будут, – буркнул мужик, кидая плотоядный взгляд на две новенькие купюры.

– А я скажу, что я ее случайно встретил, – подмигнул Гена. – Не боись, не выдам.

– Тебе зачем, мужик? – охранник протянул руку и все-таки взял купюры.

– Понравилась она мне, – пожал плечами Гена.

– Ну ладно, в центре она сейчас живет, дом напротив оперного знаешь? Ну такой, там еще гастроном был в советские годы, пирожные там вкусные продавали.

– Ну, – кивнул Гена.

– Ну вот там. Где конкретно – не знаю, у соседей спросишь. Ее, кстати, муж бросил, – подмигнул охранник Гене, пряча купюры в карман.

– А ты не ябедничай, – вдруг рявкнул Гена и, резко развернувшись, вышел из архива. Часы показывали половину седьмого. Времени еще вагон. Надо купить какой-нибудь веник или торт, чтобы помириться с бабой.

Гена решил пройтись пешком до центра, обдумать, на какой козе лучше будет подъехать. По дороге поймал на себе заинтересованные взгляды молодых симпатичных девушек, распрямил плечи. Когда он ходил по улице в тренировочных штанах и кроссовках, эти богини не отличали его от столба. А стоило облачиться в костюм и итальянские туфли, так они головы сворачивали. Все-таки безродный Гена Огурцов с базара и представитель купеческой династии Геннадий Огурцов – два разных человека. Надо как следует насладиться этим чувством.

Сестры решили выпить кофе в ближайшем к музею небольшом кафе, расположенном в тихом переулке. Кроме них, других посетителей не было. Диана рухнула на стул, тяжело дыша и вытирая пот со лба.

– Ты в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась Лида, заказывая чай и кусок торта. Диана ограничилась чашкой кофе. Голова кружилась, и снова тошнило.

– На меня все валится и валится, никогда такого не было, – пожаловалась она. – Знаешь, мне ведь в последнее время всегда везло, потому что я в какой-то момент решила для себя, что будет везти. Немного поздно, около тридцати, но тем не менее. Стоило мне настроиться, что все будет хорошо, так сразу удача и поперла. Я переехала, легко нашла работу, квартиру, где с Матвеевной познакомилась, потом… потом друга своего встретила, он снял мне другую квартиру – именно такую, о какой мечтала, с инструментом. И вдруг все переменилось, в один момент, и моя жизнь рухнула. Я твержу себе, что все к лучшему и все будет хорошо, но почему-то это не работает, и уже слабо верится, что все наладится.