Восемнадцать часов дурдома - Владислав Картавцев

– Эх ты, животинка! – Андрей ласково погладил Пафнутия по шерсти, – не зря мама говорила, что коты всяко лучше людей, несмотря на то, что гадят исподтишка. И обои дерут. Зато коррупцией не страдают и не корчат из себя академиков и премьеров. Чем бы мне тебя покормить?

Андрей вспомнил, что холодильник пуст, и помрачнел. Кот не отставал, притираясь все настойчивее и настойчивее. Придется пойти на поиски провианта. – Пойдешь со мной, котофей?

Вместо ответа Пафнутий вдруг вздыбил шерсть, горестно мяукнул и бросился под стол, развив неимоверную скорость на двух метрах дистанции.

– Не иначе, мышь померещилась? У меня тут такое часто бывает! – Андрей проследил взглядом, как кот пытается вклиниться в узкую шириной в семь сантиметров щель между тумбой стола и полом, и решил оттянуть неразумное животное.

Он привычно схватил Пафнутия за тушку, разворачивая мордой к себе, и моментально поплатился за свою доброту. Кот рявкнул, извернулся и с силой когтями деранул Андрея по руке, а потом по штанине, разорвав ее от колена до самого пола. Отскочил в сторону, ощерил клыки и выкатил наружу полуметровый шершавый язык, что обозначало последнюю степень озверина.

Андрей пронзительно заорал и схватился за руку – когти Пафнутия оставили на ней широкие кровавые полосы, уже набухшие тяжелыми каплями. На Андрея накатило – шла бескомпромиссная борьба двух желаний: уничтожить кота или сделать операцию самому себе.

– Ну и какое лекарство тебе прописать, сволочь? Чтобы ценил нормальное отношение и не бросался на людей, как вепрь? – Андрей кинулся к Пафнутию и яростно дернул кота за хвост, намереваясь вырвать его под корень. Не получилось! Кот утробно взвыл и клацнул зубами, целясь Андрею в лицо.

– Посмотри, паршивец, брючину мне порвал, как я теперь на обход пойду, ведь засмеют? – Андрей выпустил кота, но не удержался и наподдал ему ногой. Кот среагировал, как Месси в штрафной площадке «Реала», и отскочил.

– Кто тебя засмеет? – на морде кота было написано презрение, – твои чокнутые пациенты что ли? Да ты и сам от них недалеко ушел – еще немного и станешь понимать язык птиц и зверей!

– А вот и не стану! – Андрей ткнул ему в морду кулаком и попытался вырвать ус. В ответ Пафнутий цапнул его за ладонь и вонзил когти во все пять пальцев одновременно. – Ай, больно! Ты что себе позволяешь, животное! Больше не буду кормить тебя колбасой! Всё, ты меня достал, пшел вон! – Андрей пинками погнал кота за дверь, и тот припустил по коридору, как будто ему только что подсыпали соли на одно место.

– То-то же! Будешь знать, кто на свете царь зверей! – Андрей достал из стола склянку с салициловым спиртом и принялся тщательно обрабатывать поврежденные места. – А то совсем оборзел, кусает руку кормящую да еще и норовит изъясняться человеческим голосом! Кстати, нужно спросить у Быковатого – говорят, у него получается с котами вот так запросто разговаривать.

* * *

Быковатый, как и Перельман, был другом Андрея, но только не санитаром, а доктором. Его кабинет располагался напротив, так что завести дружбу было совсем не трудно.

Быковатого звали Викентий Александрович, он был старше Андрея на три года и недавно защитил кандидатскую диссертацию по теме «Видоизменение психических расстройств под действием длительного просмотра «Смешариков». Из диссертации следовало, что наиболее острые формы возбудимости возникают от вида свиньи, или как там ее зовут, ага – Нюши-хрюши, далее по списку следовали Копатыч и отморозок-лось.

После защиты, само собой, была долгая пьянка, которая переросла в ночь погромов в ординаторской. Андрей отчетливо помнил, как с ненавистью бил все эти блестящие медицинские приспособления, которые под воздействием водки вызвали в нем такой неуправляемый приступ ярости, что только массовый погром мог остудить его порыв. Железо падало вниз, грохот кругом стоял неописуемый, зато на душе было весело и очень свежо.

На утро Андрей самолично простерилизовал поруганное оборудование в автоклаве, предварительно тщательно вымыв под краном с хозяйственным мылом. Трудотерапия пошла ему на пользу – во-первых, главврач не догадается о загуле, а во-вторых, голова перестала болеть, пока Андрей работал руками. А вот с Быковатым получилось хуже – он напился до такой степени, что решил самолично посреди ночи спуститься на пятый этаж подвала и от страха чуть не поседел, едва спасшись от разъяренных психов.

Его вытащили наружу совершенно трезвым с ходящей ходуном нижней челюстью (и даже верхней) и заикающимся, как Скетмен Джон при исполнении хитов. Мало того, к своему стыду Быковатый слегка обмочился, так что от него разило на две версты. Впрочем, здесь, как говорится, со всеми бывает, и персонал больницы скоро пришел к единому мнению: Быковатый поступил, как герой, а то, что замочил штаны – так любой на его месте сделал бы то же самое, если не больше.

Поэтому через неделю на пленарном заседании актива больницы было принято решение премировать Быковатого за беспримерную храбрость, проявленную в тылу врага, и заказать гипсовый бюст с его изображением в виде лица Юлия Цезаря и надписи на лбу: «Быковатый».

– Приятно чувствовать себя в центре внимания? – Андрей всей душой завидовал Быковатому и много раз спрашивал себя, для чего он в пух и прах разносил ординаторскую, если можно было спокойно спуститься вниз и тоже стать героем! Главное – чтоб вовремя вытащили!

Зависть его постоянно возрастала и в итоге довела Андрея до ручки – он решил втайне пробраться в красный уголок, где стоял бюст Быковатого-Цезаря, и разбить его вдребезги. А на месте преступления оставить послание (анонимное и записанное левой рукой):

«Если вы думаете, что Быковатый – герой, то:

Вы либо тупы,

Либо жлобы,

Либо дубы,

Либо глупы,

Либо неумные,

Либо неразумные,

Вы либо – даже и не знаю кто!

Но точно не те, и точно не тот!

Подпись: Беспристрастный небесный свидетель»

И вот день мести настал! С самого утра Андрей пребывал в отличном настроении, воспользовался моментом (выждал, когда все уйдут на обед) и гуашью нарисовал на двери Быковатого: «Быковатый – козел!» Потом спрятался у себя и стал наблюдать через глазок за реакцией друга.

Минут через двадцать всё произошло. Увидев яркое послание, Викентий Александрович сначала онемел, потом побледнел, потом покраснел, потом сжал до хруста челюсти, потом – кулаки, потом склонил голову, выпучил глаза и куда-то помчался по коридору. Андрей ликовал – наконец-то он уел Быковатого – да не просто уел, но не оставил на его самомнении камня на камне!

Стоит поторопиться – соперника-героя нужно не просто повергнуть, его следует добить! А посему, цель – бюст! Андрей схватил неврологический молоток и пустую бутылку из-под шампанского – на всякий случай. Вдруг удара молотком будет недостаточно, чтобы уничтожить истукана, тогда Андрей снесет ему голову бутылкой – классическим хуком наотмашь!

Андрей выскочил из кабинета и лихо затрусил в красный уголок. Выглянул из-за угла, убедился, что один, и саданул Быковатому-Цезарю по носу. Гипс не поддавался, Андрей взмахнул еще раз – молоток со звоном отскочил, не оставив на поверхности даже вмятины! Андрей недоуменно отступил на шаг – такого не может быть, ведь гипс – субстанция чрезвычайно мягкая, и должен быстро раскрошиться под напором обитой резиной стали!