И унесет тебя ветер - Жан-Марк Сувира

Комнатка их была такой маленькой и набитой людьми, что тачки туда не влезали. Оставлять орудия труда во дворе без присмотра тоже, само собой, было никак нельзя. Как и остальные пакистанцы из их комнаты, они накрепко пристегивали своих «двухколесных друзей» мотоциклетными замками к решетке, а колеса, которые легче всего свинтить, на ночь снимали и уносили к себе. Ложась спать, совали колеса в сумку, а сумку под тюфяк.

В тот вечер Захид и Гафиз были в очень хорошем настроении: у них в кармане лежали деньги. Пакистанский торговец с легальными документами, для которого они часто таскали огромные короба с одеждой, задолжал им за целый месяц работы. Расплачиваться торговец не спешил, зная, что в полицию нелегалы на него ни за что не донесут. Но тут молодые земляки насели на него посильней, и он дал им немножко денег да еще по мобильному телефону каждому. Сначала ребята отказывались, требовали всю сумму, но потом поняли, что теперь могут звонить в свою деревню, общаться с родными, и согласились. На телефонах они могли даже заработать, давая за деньги позвонить другим пакистанцам. Они за два дня выручили больше сотни евро, а долго ли еще продлится такая лафа, не задумывались.

Жозе Фариа и Роксана Феликс заполучили информацию по мобильным телефонам Димитровой и поспешили сообщить об этом Венсану Кальдрону:

— Мобильные телефоны Димитровой вовсю работают с двух часов ночи до восьми утра. Выходят на связь через оператора в Десятом округе, рядом с больницей Святого Людовика, и оттуда никуда не уходят. Все остальное время выключены.

— У кого-то бессонница? — Кальдрон пристально посмотрел на Фариа и Феликс.

Роксана, перебирая бумаги с записями, ответила:

— Нет, разница во времени. Все звонки только в Пакистан — точнее, в деревушку рядом с Исламабадом, на одни и те же восемь номеров.

— Страна подозрительная, — заявил Кальдрон. — Это может быть канал связи террористов. Только я с трудом представляю, чтобы террористы пользовались крадеными телефонами, — их же ищут. Стало быть, эти телефоны по случаю достались пакистанцам, которые делают бизнес на этой связи. Ты что думаешь, Жозе?

— То же самое: скорее бизнес. У нелегалов так часто бывает. Люди далеко от дома, тоска по родине, бабла на телефон не хватает. Если подвалит вариант, они и пользуются. Вполне понятно.

— Конечно, так оно и есть. Но надо их задержать — узнать, как попали к ним телефоны. Когда их можно засечь?

— Спецмашину я заказал. Нынче ночью будут опять звонить домой, тут мы их и определим.

— О'кей. Жозе, начинай готовить задержание, а я дождусь, когда шеф с Полем вернутся, и доложу ему — это подождет.

Дальмат поставил машину в тени у входа в больницу. Войдя в холл, полицейские сразу почувствовали, какое здесь царит напряжение. Служащие в регистратуре не знали, как быть с толпой людей, которые, отыскивая родных и знакомых — жертв жары, — не знали, в какую больницу тех отвезли.

Неразбериха длилась явно не первый день. Все были на нервах — это слышалось в сердитых голосах на грани крика. Всюду сновали санитары, обслуга, посетители. Мистраль и Дальмат ошалели от этой суеты.

— Мы слышим по радио, что больницы переполнены до предела, но не увидел бы сам — не поверил бы!

— А хуже всего, я думаю, «Скорой помощи».

Одна супружеская пара — жена явно была на грани нервного срыва — «приклеилась» к окошку регистратуры с твердым намерением не отходить, пока не добьется своего. Отца этой женщины, рассказал им сосед, отвезли при смерти в больницу, но куда — он не знал. Супруги обратились в центральное справочное бюро парижских больниц, там их направили в Сальпетриер. Девушка в регистратуре набрала на компьютере фамилию старика во всех возможных орфографических вариантах и сообщила, что такой в больницу не поступал.

Осознав безвыходное положение, Мистраль показал служебное удостоверение и спросил, где находится Себастьен Морен. Девушка очень обрадовалась, что такой пациент в ее базе значится, и с широкой улыбкой объяснила, как пройти в корпус, где лежит молодой полицейский.

В здании, куда положили Морена, все было точно так же. В коридорах лежали на каталках пожилые люди под капельницами, тихонько дожидаясь, когда освободятся места в палатах. Врачи и санитары сбивались с ног, старались помочь по максимуму. Мистраль и Дальмат, с трудом веря собственным глазам, пробирались по коридорам к палате Морена.

Наконец они нашли нужную палату. Там лежало трое. Постели двух стариков, похоже, тяжелых больных, были загорожены ширмами. Третий пациент, Морен, полусидел: шея в тугой повязке, обе ноги в гипсе, рука на перевязи. Увидев Мистраля с Дальматом, Морен облегченно улыбнулся. Медсестра только что поставила ему капельницу. Она явно падала от усталости и не пыталась это скрыть.

— Похоже, дела гораздо хуже, чем можно понять из СМИ, — сочувственно произнес Мистраль.

Заполняя больничную карту пациента, медсестра ответила:

— Никто даже представить себе не может, что творится, — только пожарные, похоронщики и полиция, которая подбирает трупы. «Скорая» уже не поспевает на вызовы! Людей не хватает, отпуска все-таки, а у нас и в обычное-то время штат неполный! Морги в больницах переполнены, похорон ждут две недели, а закон требует оформлять документы на похороны максимум за шесть дней! Настоящая санитарная катастрофа! Если жара не спадет, я даже думать не хочу, что будет. — Медсестра вздохнула и вышла из палаты, поправляя фонендоскоп на шее и карандаши в нагрудном кармашке халата.

Мистраль с Мореном обменялись несколькими фразами, а Дальмат положил на кровать журналы о компьютерах и компьютерных играх.

— За журналы спасибо. Кто вам сказал, что мне такие штуки нравятся?

— Роксана. Завтра она к тебе сама зайдет.

— Классно — наверняка еще печенья притащит. Как подумаешь — и поперло же мне! Еще полметра, он бы грохнул меня прямо посередине — тогда все!

— Вы запомнили машину?

— Вообще не видел — помню только, что фарами вдруг ослепило.

— Поль будет вести это дело, чтобы найти мерзавца.

Морен явно был очень рад, что сослуживцы его так поддерживают.

— Хорошо, что у меня с собой был талисман — он мне, должно быть, жизнь и спас.

— Ты веришь в такое? Не думал, что ты суеверен. А что за талисман?

Мистраль с любопытством следил за беседой Дальмата с Мореном, припоминая, что их отношения в последние дни, когда Морен чересчур любопытствовал о семинарском прошлом Дальмата, бывали несколько напряженными.

— Тебе понравится, Поль, — хитро прищурился Морен. — Кусок веревки повешенного. Мое первое дело о смерти, когда я служил еще в участке. Со мной был один старый майор и показал мне эту штуку. Когда того типа вынули из петли, он отрезал от веревки сантиметров десять и подарил мне. С тех пор я этот обрезок ношу в полицейских «корочках». Вот он и принес удачу.