Память душ - Дженн Лайонс

– Верно, но я предполагаю, что именно по этой причине Таэна продала ее тебе. – Галава запнулась. – Хм. Возможно, я не должна была упоминать об этом.

Он ошибался, считая себя невосприимчивым к любым возможным потрясениям. Все, что мог Терин, – это лишь смотреть на богиню, а в его мозгу вновь и вновь всплывали воспоминания и какие-то выводы – подобно тому, как разъяренная толпа выкрикивает обвинения. Одно дело – создать гаэш своей любимой внучке и отдать ее кому-нибудь для ее же спасения, словно заключить ее в тюрьму без решеток. И совсем другое – отправить ее к представителю Королевского Дома Куура, а точнее, к тому, кто был жрецом Таэны. Что это дало Таэне? Что из этого получилось?

Кирин. Из этого получился Кирин.

В таком случае действительно ли его покойная жена Нора умерла от осложнений при родах? Он и сам-то всегда в это не верил, учитывая его способности и количество целителей, которые лечили ее. А может, она умерла, потому что Таэна просто убила ее, чтобы расчистить путь?

Терин взял тыкву и сделал большой глоток, а потом хмуро глянул на свой напиток.

– Это ведь не алкоголь?

– Нет, дорогуша. Я решила, что так будет лучше.

– Все из-за этого дурацкого пророчества, не так ли? Проклятого пророчества Педрона. Вот почему… – Он сжал зубы. Когда он думал обо всех людях, которых убил Педрон Де Мон… нет, когда он думал обо всех людях, которых убил его отец, Педрон, лишь для того, чтобы Педрон и Гадрит Де Лор могли в каком-то дурацком стремлении гнаться за божественностью и высшей властью…[113]

Галава потянулась к нему и взяла его за руку:

– Бедняжка… Я знаю, это слабое утешение, но, похоже, оно сработало. А твой сын Кирин вырос таким славным молодым человеком.

– Ну конечно, – усмехнулся Терин. – Я же не имею никакого отношения к его воспитанию. – Свободной рукой он протянул тыкву. – Могу ли я вежливо попросить чашу вина?..

Галава сжала его руку, игнорируя его вопрос:

– Послушай меня, дорогуша. Ты не виноват, что Дарзин был таким. Иногда, что бы мы ни делали и ни говорили, наши дети получаются не такими, как нам хотелось бы. Мои дети… – На ее лице, под улыбкой, пряталась боль. – Ксалома всегда была таким милым ребенком, я всегда думала, что Шаранакал может покинуть библиотеку лишь затем, чтоб пойти на концерт, а Баэлош… – Она замолчала. – Хорошо. Баэлош всегда был немного смутьяном. Но в хорошем смысле[114]. Сейчас? Сейчас мне больно думать об этом. Я оплакиваю их.

Терин отставил чашку в сторону.

– Я не… – Он вздрогнул и начал снова. – Я не чувствую… ничего… по поводу Дарзина. – Он сглотнул, в горле было сухо, как улицы куурской Столицы летом. – Нет, неправда. Я чувствую облегчение. Если бы я только мог что-нибудь сделать… – Он закрыл глаза. – Баврин и Деви действительно мертвы? Не просто мертвы, а… уничтожены. Гадрит уничтожил их.

Галава помедлила с ответом.

– Гадрит поглотил нижнюю душу Баврина, так что верхняя душа Баврина не смогла перейти в Загробный мир. Так что да, он… ушел. Однако Деви был просто убит. Он в Стране Покоя. – Она сжала его руку. – Вряд ли кому-нибудь придет в голову ходатайствовать о его возвращении, но он перевоплотится. Я позабочусь, чтобы он оказался в каком-нибудь приличном месте.

– Спасибо, – пробормотал Терин. – Это очень любезно. – Он почувствовал, как в душе разгорается ненависть к Кууру, к Столице да и к каждому Королевскому Дому. Он совсем бы не возражал, если бы Хаэриэль вторглась и спалила Куур дотла. Они все это заслужили. Включая его самого.

Но было трудно – даже сейчас, когда его в Кирписском лесу утешала богиня, – хоть немного не ненавидеть Восьмерых Бессмертных. За все их манипуляции. За то, что они не желали заступиться. За то, что ничего не сделали с Кууром. Он не осмеливался взглянуть на Галаву, боясь, что она увидит это в его глазах.

– А теперь… – наконец произнес он, глядя в сторону. – Я не помогаю Хаэриэль, как вы хотели.

– Ты действительно… не помогаешь? Ты в этом уверен?

Вздрогнув, он повернулся к ней.

– Я…

Галава отпустила его руку и присела на корточки.

– Ты жаждешь не только вина, дорогуша. Я бы не стала осуждать тебя за то, что ты вернулся к ней, даже после всего, что она сделала тебе, и всего, что ты сделал ей. – Она посмотрела на него своими серебристыми, чужими глазами. В этот момент ничто в ней не казалось дружелюбным. – Но если ты это сделаешь, пойми, терпение Таэны имеет пределы. Она скорее убьет Хаэриэль, чем увидит, как ритуал останется невыполненным. Так что, если ты хочешь спасти свою возлюбленную, не пускай ее на трон. Так или иначе, корону она надолго не наденет.

Терин вспыхнул. Угрозы, которые он передавал Стражам через Ночных Танцоров, обычно звучали более тонко. Ваш муж очень любит вас. Почему бы вам не помочь ему решить, кого лучше арестовать?[115]

– Но почему? – наконец спросил Терин. – Почему этот ритуал так важен, что он нужен даже Восьми Бессмертным? Если этот заключенный в тюрьму демон так сильно беспокоит вас, просто снова заключите его в тюрьму. Зачем тебе понадобилось тащить ванэ на тот же уровень, что и всех нас?

Ее маленькие ноздри раздулись – это был первый и единственный раз, когда он увидел на ее лице что-то похожее на гнев.

– Хотела бы я, чтобы это было так просто, – сказала Галава, – но разве справедливо, что все остальные расы – твоя и моя – принесли эту жертву, в то время как ванэ отказываются? Должен быть баланс. – Она рассмеялась, но без особой радости. – Они так хотели отдалиться от вашего народа. Ванэ зачаровывали себя и изменяли себя, пока не превратили это желание в реальность. Но за это надо платить.

– Я не понимаю, – сказал Терин. – Она говорила, что ванэ когда-то были людьми?![116]

– Может, тогда попробуешь поверить? – предложила Галава. – Да, Келанис умрет, но не навсегда. Он возродится. Все ванэ возродятся, подобно тому, как это делают люди, моргаджи и дретты. Нам нужно только время – достаточно времени, чтобы пророчества исполнились. Ритуал Ночи дает нам это время.

Терин рассматривал богиню, все сильнее понимая, что чувствует себя… потрясенным. Потрясенным и злым. Потому что, если Галава, Таэна и, вероятно, все остальные боги считали, что единственным выходом было поверить в Деворанские пророчества, это означало, что в конечном счете они ждали смертного, чтобы