Запретная правда о русских. Два народа - Андрей Буровский

Даже в начале XX века в двух русских языках сохранялся разный звуковой строй. Сохранилась история уже 1922 года: колчаковский офицер под Красноярском отстал от своих, заболел тифом. Выздоровев, он бежит в Китай, в Русскую Маньчжурию. Переодевается крестьянином, отпускает бороду и от работы к работе идет на восток. После долгих странствий доходит он до Амура и видит на реке рыбаков….

– Добрые люди, перевезите меня!

– Садись, барин.

– Что вы! Что вы! – пугается несчастный. – Я такой же крестьянин, как и вы!

– Не лги нам, барин, – смеются мужики, – ты говоришь не по-нашему.

– Я говорю те же самые слова…

– Говоришь те же, а выговариваешь иначе… То есть у барина – акцент, и крестьяне прекрасно улавливают этот акцент[7].

Жилища европейцев и туземцев

Петербург с самого начала застраивался в европейском стиле. С середины – конца XVIII века и другие русские города украшены особняками в стиле классицизма, барокко, романтизма… Сохранившиеся в Москве сооружения этого типа красивы, интересны, благоустроенны.

«Доходные» дома XIX – начала XX веков, в которых сдавались квартиры, поскромнее. Только для верхушки интеллигенции доступны дома с резными каменными скульптурами и колоннадами у входа, с привратниками и с водопроводом, ванными комнатами, а к концу XIX века – с туалетами. Но и скромные дома для рядовых интеллигентов или рабочих с квалификацией, верхушки мастеровых и купцов – явно европейские дома.

Эти дома выглядят как европейские, внутри них – европейская же планировка, и обставлены они тоже по-европейски, только богаче или беднее.

Но 99 % населения России в конце XVIII века, 90 % в середине – конце XIX, 80 % в начале XX живут в совершенно других домах: в деревянных избах, построенных так же, как это делали в Московии.

Представление о таких домах дают музеи-заповедники деревянного зодчества в Суздале или под Новгородом. Это избы разных размеров, на Севере бывают и в два этажа.

Избы красивы, соразмерны, украшены резьбой; в них прохладно летом и тепло в зимнюю стужу.

Но распланированы они совершенно непривычно для нас. Традиционная русская изба не разделена на разные комнаты, основное место в ней занимает русская печь. На печи можно спать, к ней пристроены деревянные полати для сна.

В избе почти нет знакомой нам мебели. То есть стол и скамейка – это родные, что называется, предметы. Хуже то, что в доме почти ничего другого нет… Не только шведской стенки или удобного современного кресла; не только нет дивана, на котором можно было бы свернуться и подремать после обеда – изобретение этих обычнейших предметов таится в дали не познанных еще времен.

Но и шкафы, шифоньеры, трюмо, кровати, письменные столы, стулья – всех этих элементарнейших, повседневно необходимых вещей нет в доме у московита, до конца XIX века нет их и в доме крестьянина.

Нет, например, шкапов или столов с выдвижными ящиками, комодов и стульев. Есть сундуки – то есть в дворянском быту они тоже есть, но играют не такую значительную роль. А тут вещи класть больше и некуда.

По современным представлениям, все эти сундуки и скамейки добротны, надежны, прочны, но очень уж грубы и примитивны.

Чтобы жить в избе, нужно уметь пользоваться ухватом, спать на лавке, обметать сажу куриным крылышком, шить и прясть ночью, и даже не при свече, ведь свеча – это дворянская и городская роскошь. А при лучине.

Крестьянский быт – это совершенно иные объемы жилища, другие помещения, другие предметы. В 1997 году старенький академик в музее деревянного зодчества под Суздалем обронил:

– На полатях теплее… Помню, соберемся там, прижмемся друг к другу, ветошкой накроемся…

Старичок блаженно улыбался, вспоминая золотое, невозвратное детство. Он был русским европейцем, который провел первые годы жизни в туземной избе, жил жизнью туземного мальчишки.

Что характерно, на полатях он не имел никакого представления о ночной рубашке или пижаме, а укрывался не простынями и одеялом, а ветошью. Что не только беднее, но и куда менее опрятно.

Великая Гигиеническая Революция

Эта революция началась с того, что Луи Пастер открыл – болезни переносятся микробами! Он научился готовить вакцины и бороться с такой страшной болезнью, как бешенство. Но первой страной, где люди начали всерьез верить в микробов и в исходящую от них угрозу, стала Германия.

Немцы сделали практические выводы из исследований Пастера. Они первыми начали держать в чистоте себя, свою одежду, свой дом и по возможности весь город. Сначала немцы, потом и все европейцы начали мыть руки перед едой, готовить пищу чистыми руками.

Сделалось нормой принимать ванну, мыть ноги, подмываться, чистить зубы. В прусской армии одно время новобранцу выдавали вместе с мундиром и шнурованными ботинками еще и две пары трусов, зубную щетку, кисет с табаком и второй кисет – с зубным порошком.

Европейцы привыкали носить нижнее белье, и притом регулярно стирать его и менять.

В домах появилась канализация, а в окнах – форточка.

Стало нормой регулярно делать влажную уборку, проветривать, выметать мусор. Насекомые – все эти блохи, вши, тараканы, клопы – сделались признаком дурного воспитания и чем-то неприличным для сколько-нибудь культурного дома. Бедных паразитов начали изводить всеми мыслимыми способами, и даже мухи стали редкостью в Германии.

Детей стали регулярно мыть, стирать им пеленки, проветривать их комнаты и не давали им грызть собачьи кости и лакать из кошачьего блюдца.

В больницах стали применять методы антисептики, начали стерилизовать инструменты перед осмотром пациента, мыть с хлоркой посуду больного.

Сейчас даже трудно себе представить, что может быть вообще иначе и что не так можно жить… Но ведь еще в Версале XVIII века платья придворных дам снабжались блохоловками, нечистоты накапливались в ночных горшках и выливались прямо в сад, нижнего белья не носили, а менять ночные рубашки чаще, чем раз в полгода, считалось совершенно не обязательным.

Версаль выглядит очень привлекательным в сочинениях Голонов [64] и в других исторических романах, но как-то не любят современные авторы упоминать: не было в огромном Версале, во всем комплексе роскошных дворцов и парков, ни единой уборной. Не только ватерклозета – но даже деревянной сельской будочки. А «прекрасные дамы» по утрам пили шоколад, но притом вовсе не имели привычки умываться и чистить зубы, а ложась спать – мыть ноги… и другие части тела.