«Планы сражающихся царств» (исследование и переводы) - Ким Васильевич Васильев

вану не сделать Синьчэн главной военно-административной областью? Для пограничного поселения это было бы очень выгодно". Начальник Синьчэна весьма обрадовался и приготовил четверку коней, колесницу, пятьсот золотых, чтобы он отправился в [столицу] Чу. Получив все это, Чэн Хунь поспешил на юг и завел знакомства в Чу. Чуский ван действительно сделал Синьчэн главной военно-административной областью»[479].

Эти военно-административные области, число которых с течением времени росло, целиком находились под контролем царской власти. Наделение жалованными поселениями здесь, по-видимому, было запрещено. На это, в частности, указывает следующий эпизод из истории периода Чжаньго: когда в 248 г. до н. э. возникла необходимость превратить чуский Хуайбэй в военно-административную область, то 12 сяней Хуайбэя, находившихся к тому времени во владениях Хуан Се, были немедленно отобраны у него и переданы в руки государства[480].

Эта характерная черта статуса военно-административных областей отражала общую для того времени тенденцию государственной власти монополизировать в своих руках все, что имело какое-либо отношение к военному делу. Немногочисленные свидетельства разнохарактерных источников указывают на то, что эта тенденция проявлялась также и в серии частных ограничений, налагавшихся на местных владетелей. Некоторые сведения по этому вопросу содержит текст вырезанной на бронзовых пластинках «иммунитетной грамоты» из царства Чу (найдена в 1957 г. на территории провинции Ань хуй).

«Грамота», изготовленная по приказу чуского Хуай-вана (правил в 328-299 гг. до н. э.), освобождала торговых агентов владетеля области Э (в районе современного г. Учана) от выплаты дорожной и речной пошлин. Один из ее параграфов гласит: «[Людям Э-цзюня] запрещено перевозить металл и кожу, материал для луков (?) и бамбук»[481]. Этот запрет, касающийся только ввоза и вывоза стратегических материалов, перекликается со словами Хань Фэй-цзы о том, что «[сановникам царств] запрещено перевозить оружие, тот же из них, кто, не будучи официальным гонцом, станет перевозить оружие и панцири, должен быть приговорен к смерти без права на помилование»[482].

В период Чжаньго хоу и цзюни должны были отдавать часть получаемого ими дохода в пользу государства. Широко известен комментированный рядом современных исследователей рассказ Сыма Цяня о том, как чжаоский сановник — «господин Пинъюаня» (Пинъюань-цзюнь) отказался выделить для вана установленную долю поземельного налога, который был собран с пожалованной ему территории[483].

К более раннему времени относится сообщение «Планов сражающихся царств» о том, что в царстве Чу объектом деятельности налогового управления были не только простой народ, но и представители военно-служилого сословия: «Су-цзы сказал чускому вану: "Люди, исполненные милосердия, всей душой любят народ, утешают его добрыми речами, дети, исполненные сыновнего долга, всем сердцем любят своих родителей, заботятся об их пропитании; верные подданные должны представлять своему государю достойных людей, чтобы они помогали ему [в делах правления]. Ныне, ван, твои высшие сановники и родственники стремятся повредить достойным людям, чтобы самим занять [их место], они увеличили налоги и сборы, выплачиваемые служилыми и народом. Они добились того, что ты, ван, стал ненавистен народу; они — не верные подданные. Высшие сановники распространяют в народе [слухи] о твоих проступках, они в большом количестве раздают твои земли в виде взяток другим правителям; поскольку они отказываются от того, что любимо тобою, ван, их также нельзя считать верными подданными, вот почему стране грозит опасность. Я хочу, чтобы ты не слушал обвинений, возводимых чиновниками друг на друга, остерегался высших сановников и родственников, использовал тех, к кому люди относятся с благорасположением, умерил свои [дурные] наклонности и ограничил желания. Был вместе с народом. Для народа и слуг (жэньчэнь)[484] нет ничего труднее, чем отказаться от зависти и выдвигать людей достойных. За тебя, ван, умирают, не задумываясь: в битве под Чуйша[485] было убито более тысячи [воинов]; для тебя, ван, с легкостью принимают унижения: тебе прислуживают более тысячи человек, начиная с линъиня[486] и тех, кто ниже его. Однако таких, которые были бы лишены зависти и выдвигали достойных, не найдется ни одного человека. По этой причине разумный государь, когда он проверяет своих подданных, непременно должен узнать, кто из них лишен зависти и выдвигает достойных людей. Достойный подданный в своем служении государю также должен отказаться от зависти и выдвигать достойных людей. Ведь трудности, с которыми сталкивается выдвигающий достойных людей, состоят в том, что, привлекая достойных, он содействует собственному устранению; ценя их, он содействует собственному обесценению, поэтому люди затрудняются [выдвигать достойных]"»[487].

Несмотря на неуклонный рост централизаторских тенденций во внутриполитической жизни Сражающихся царств, политическая власть чжаньгоских хоу и цзюней над населением подвластных им территорий была все еще весьма значительной. В этом нас убеждает содержание следующего текста из «Планов Сражающихся царств»: «Чжаоский ван пожаловал Мэнчан-цзюню [город] Учэн. Мэнчан-цзюнь отобрал [нескольких человек] из числа своих челядинцев, чтобы назначить их чиновниками в Учэне. Напутствуя их, он сказал: "Разве не говорят в народе: "Экипаж берут взаймы, чтобы быстро в нем мчаться; платье берут взаймы, чтобы его надевать?". Те ответили: "Говорят". Мэнчан-цзюнь сказал: "Я полностью отказываюсь принять [эти утверждения]. Ведь полученные заимообразно платье и колесницы [принадлежат] если не близким и друзьям, то старшим и младшим братьям. А мчаться в экипажах близких и друзей, надевать платье старших и младших братьев я считаю недопустимым. Ныне чжаоский ван, не зная о том, что я недостоин [его милостей], пожаловал мне Учэн. Я хочу, чтоб вы, господа, отправились туда. Не вырубайте деревья, не разрушайте жилища. Сделайте так, чтобы чжаоский ван прозрел и узнал меня. С тщанием принимайтесь за дело, чтобы можно было в целости вернуть ему [Учэн]"»[488].

Принимая пожалованную ему область, Мэнчан-цзюнь прежде всего позаботился о замене местных представителей чжаоской администрации людьми из своего окружения. Таким образом, хоу и цзюни периода Чжаньго обладали правом создавать собственный административный аппарат для руководства хозяйственной жизнью городского и земледельческого населения жалованных поселений. Известно, что Мэнчан-цзюнь, помимо Учэна, владел большим кормлением в царстве Ци. Как свидетельствует содержание другого текста, сбор поземельного налога здесь также осуществлял чиновник, назначенный самим Мэнчан-цзюнем[489]. В данной связи достоин упоминания и один интересный эпиграфический памятник периода Чжаньго, представляющий собой печать управляющего жалованным поселением, принадлежавшим некоему Янчэн-цзюню[490]. Специфические особенности титулатуры, вырезанной на этой печати, показывают, что ее владелец не был связан с общецарской бюрократической организацией.

Возможно, что чжаньгоские хоу и цзюни обладали не только административной, но и судебной властью. В этом отношении весьма примечателен факт передачи судебника новому владетелю территории, о котором рассказано в «Планах Сражающихся царств». «[Царство] Вэй напало на Гуань