Влюбиться в эльфа и остаться в живых - Александр Талал

Впервые в жизни Николай Петрович показался себе очень маленьким. Женю тошнило в ванной от усталости и чего-то еще, и в передышках между спазмами он поглядывал с чувством вины и стыда на веселое желтое полотенце с персонажами из «Южного парка». Полотенце было влажноватым. Еще вчера вечером, перед спектаклем, Катя принимала душ в пустой, одинокой квартире, в которой совсем недавно стало на одного жителя меньше.

Девять из самых кровопролитных войн за последние восемьсот лет были связаны с нахождением и экспроприацией восьмиугольников-октагонов.

Совершенно опустошенный, в буквальном и поэтическом смыслах, Женя добрел обратно, к компьютерному столику, выписал в ряд буквы с десяти амулетов, и некоторое время изучал их красными глазами. Только к одному из октагонов, предположительно еще не найденному, Бурмистров не добавил никаких дат; октагону с буквой «С», и теперь, глядя на эту букву, Женя знал, что показалось ему знакомым, но Николаю пока что ничего не говорил и занимался медитацией в форме разгадывания головоломки.

После дюжины попыток десять букв сложились наконец в слово.

* б * е * с * с * м * е * р * т * и * е *

Покатав по уже не белоснежной скатерти скрученную в крендель серебряную вилку и краем глаза посматривая на экран телевизора с выключенным звуком, Макар Филипыч тяжело вздохнул и тихо, словно приняв какое-то окончательное решение и смирившись с его правильностью, скомандовал:

– Всем вскрыть конверты.

– Какие конверты? – не сразу сообразил Корней.

– Конверты, – отвечал Макар Филипыч, – на которых написано «вскрыть в экстренном случае».

Корней отрешенно и безучастно окинул взглядом мир, которому суждено было измениться бесповоротно в ближайшем будущем. Забинтованный в нескольких местах Петя топтался на больной ноге у входа в ресторан. Хозяин заведения беспокойно поглядывал из кухни на Принца, для которого ресторан полностью освободили от клиентов. Их обоих, ничего не подозревающих, вдруг тоже стало жалко. Если бы хоть погода была мерзкой, если бы лил дождь как из ведра и промозглый город нагонял тоску и жажду перемен, еще куда ни шло, переход от плохого к еще худшему шатко-валко удобоварим, это Корней знал по себе. Но погода стояла отменная и даже безукоризненная для начала апреля; квадрат света, падавшего через окно, согревал его лицо и пронзительно радовал глаз. Робея, Корней решил уточнить:

– Макар Филипыч. Это же… военное положение.

В фиалковой бездне Принцевых глаз снова разбушевался ледяной шторм, тихо, но грозно, как будто Корней наблюдал конец света с орбитальной станции.

– Сомневаешься в решениях правителя?

Корней сомневался. Это читалось в его лице. И Макар Филипыч испугался и резко отвернулся, чтобы Корней не увидел мутной ряби, всколыхнувшей его черты. Он скрыл метаморфозу от Корнея, но самому ему пришлось лицом к лицу столкнуться с ней, с собственным отражением в отполированной вазе из черной керамики в перламутровой эмали. Теперь он даже не мог сосредоточиться на отвлеченных темах, чтобы прекратить наваждение, потому что наваждение смотрело ему в лицо – кожа пошла буровато-зелеными пятнами, проступили сквозь его фиолетовые эльфийские глаза слезящиеся звериные глазки… Принцу пришлось приложить нечеловеческое усилие воли, и, как это бывало уже не раз, он возобладал над собой. Принц контролировал ситуацию.

Макар Филипыч притянул Корнея к себе за полу пиджака, подхватил со стола десертную вилку и подцепил ею узел Корнеева галстука, легонько, одним зубчиком.

– Я давно живу, у меня терпения мало осталось, – процедил Принц. – Привези мне девчонку. У меня есть план. Вскрыть конверты. Назначить пресс-конференцию сегодня вечером в моей резиденции. Федор Афанасьевич тоже будет.

– Откуда вы знаете? – удивился Корней.

Прежде чем что-либо ответить, Принц Эльфийский приподнял двумя пальцами тарелку с остывшими мидиями и, выражая свою тихую ярость в подчеркнуто спокойном поступке, перевернул ризотто на рубашку Корнея, повозив тарелкой по белому х/б, чтобы чернила каракатицы впитались как следует в ткань, а этикет, права и обязанности новой должности Корнея – в его сознание. Порой Принцу недоставало толкового Бурмистрова. Но проблема толкового начальника охраны в том, что его толковость неразборчива и действует в обоих направлениях – как на чужих, так и на своих.

– Не надо глупых вопросов во время войны. Федор Афанасьевич будет, потому что он не может не быть, – объяснял Принц с завидным терпением. – Да, и еще. Закажи мне билет в один конец в какую-нибудь теплую страну. Ночью чтобы рейс.

– В какую страну? – пробормотал Корней, ощущая, как соус растекается на груди и щекотной струйкой бежит по ноге под брючиной. Макар Филипыч дернул веком и гаркнул:

– Глухой?! В теплую!!!

Дюша включил мобильный телефон еще на высоте километра, когда маленький «Боинг» шел на посадку в Шереметьево. Связь появилась сразу, и он набрал номер знакомого по малоизвестному неформальному фестивалю в Калужской области диджея-электронщика, который минутой позже позвонил подруге из рекламного агентства со связями в киномире. Таким образом, шагая к выходу и минуя отделение получения багажа, Дюша уже обладал информацией: закрытый просмотр премьерного фильма начинался через полчаса в одном из залов кинотеатра «Октябрь». Дюша не знал и знать не мог, что из-за срочных дел Гоблину пришлось посмотреть фильм с утра, на одном из мониторов студийной монтажной и что в эту минуту Дмитрий Пучков проходил досмотр перед посадкой на рейс Москва – Питер в соседнем терминале.

Помимо посильного жизнеописания известных существующих амулетов в личной, скрытой папке Александра Бурмистрова хранились два скриншота с чьего-то компьютера. Первый снимок экрана запечатлел рабочий стол, где курсор завис над иконкой в виде красного бархатного сундучка. Женя ткнул в нее пальцем:

– Я такой видел! У Макара Филипыча! В Большом театре!

– Я такой тоже видел, – нахмурился Николай. – В 2002-м, у Федора Афанасьевича. На церемонии открытия первой линии Павелецкий вокзал – аэропорт Внуково. И в прошлом году тоже видел. На фотографии в газете. Они тогда Рижский вокзал закрыли для празднования премьеры этого фильма, с Машковым… У Федора Афанасьевича что-то с поездами… Любовь к ним какая-то… Или бизнес.

Двуглавый орел – точнее, зияющий его трафарет – вновь предстал перед Жениным взором. Эльфийский Принц с сундуком в руке… Вздымающаяся ковровая дорожка… Удар… И Принц Оркский, бок о бок с заклятым врагом, Макаром Филипычем, правителем неприятельской нации.

Второй скриншот изображал «внутренность сундука», открытую таблицу, в которой снова перечислялись сотни и тысячи амулетов, уже без исторической справки, а только с галочками и техническими данными. Девять октагонов были помечены галочкой. Одна из двух букв «С» снова оказалась по соседству с пустым квадратом – то есть в сундуке отсутствовала. Женя размышлял вслух.

– Хорошо. Допустим, есть два сундука. Допустим, у каждого из них набралось много амулетов, и они хранят их в сундуках, почему-то одинаковых. Допустим, это объясняет, почему они так долго живут. Но бессмертие? Бессмертие нельзя поделить пополам! Что-то здесь не так.