Карельский блицкриг - Владимир Панин

Все эти мысли капитан читал на хмурых измученных лицах своих солдат, вместе с которыми он был готов идти в бой.

Из всех сорока минут артобстрела уже прошло чуть больше половины, когда на ротный командный пункт подбежал Ильяс Шамалов и сообщил неожиданную новость.

– Товарищ командир, дозорные наблюдатели сообщили, что финны оставили свою позицию и отошли.

Готовясь, к атаке, Рогов приказал выслать вперед несколько человек наблюдателей, чтобы те следили за поведением противника на случай возможной контратаки со стороны финнов.

– Да они у тебя что там, сержант, белены объелись?! – набросился на него Выгузов. – С чего это финны отступать решили? Ведь по ним даже огня не открывали?!

В высказанных в столь нелицеприятной форме упреках была своя правда и логика, но Ильяс упорно стоял на своем. Вспыхнув от несправедливой обиды и поджав губы, он посмотрел в лицо Рогову и твердо произнес:

– У младшего сержанта Феткулова глаз зоркий, он промысловик, белок бил, и если он говорит, что на позициях никого нет, значит – нет. Я своим бойцам верю, товарищ капитан.

– Да какого рожна они отступать будут?! Мы их с самой границы из каждого хутора, с каждой позиции с боем выковыриваем, а тут они взяли и ушли. Если это правда, то это хитрость какая-то, ловушку финны нам готовят, – высказал предположение Телегин, и Выгузов обрадованно затряс головой.

– Вот-вот, ловушка это, провокация, – поддакнул Выгузов, но Рогов только недовольно поморщился.

– То, что ты говоришь, очень важно, Ильяс, и мне нужно знать это точно.

– Я понял, – кивнул головой сержант, – разрешите моему отделению провести разведку боем.

– Разрешаю, и если это правда, дашь одну красную ракету, – Илья положил руку на плечо земляку, – иди, мы ждем твоего сигнала.

Минометчики еще продолжали расходовать свои последние мины, а красная ракета взвилась в небо, и взвод Выгузова пошел в атаку.

Как выяснилось потом, финское командование решило отвести в тыл потрепанные соединения капитана Масикайне и заменить их свежими силами. Самых опытных солдат направили на защиту дамбы, а в заслоны поставили неопытную молодежь, посчитав, что русские больше не будут пытаться прорваться через заслоны. Это решение финнов оказалось роковым. Услышав свисты мин и разрывы снарядов, молодые финны сникли, затем кому-то показалось какое-то движение в лесу со стороны тыла и сразу же заговорили, что русские обошли заслон и надо отступать.

Будь среди них хоть один опытный солдат, и этого ничего не случилось бы, но взводу Выгузова противостояла исключительно мобилизованная молодежь, и это решило дело. Они в панике оставили позиции и отошли в тыл с криками «русские нас обходят!».

Паника на войне – страшное дело. Не имея точной информации, вслед за ними снялись со своих мест заслоны, противостоящие двум другим взводам, и вскоре рота Ильи Рогова прорвала вражескую оборону без какого-либо сопротивления.

Наступление было так стремительно и удачно, что финны были выбиты не только в районе дамбы, но даже отброшены за озеро. В качестве трофеев было взято тяжелое вооружение, которое солдаты противника бросили при отступлении.

Удачные бои в районе дамбы по всем законам войны должны были обернуться законным отдыхом для красноармейцев. Долгожданным перерывом наступления в заснеженном краю озер и болот, по узким непролазным дорогам, однако этого не случилось.

Полностью уверовав в то, что достаточно как следует проорать на подчиненного по телефону и дело будет сделано, комкор Панов приказал продолжить наступление.

– Тылы и кухня подойдут потом. Главное, не снижать темп преследования и гнать противника! – требовал он, несмотря на все просьбы Беляева о передышке.

– Ваш сосед полковник Туровцев начал фланговый обход врага, и вы должны поддержать его действия ударом по противостоящим вам финнам. Пока они не успели подтянуть резервы и закрепиться, вам надо отбросить их от озера к деревне Йолопуки, занять ее и ждать подхода соединений соседей.

– Но, товарищ комкор, зачем так далеко лезть вперед, не подтянув тылы?! Противостоящих нам на границе финнов мы разбили, задачу выполнили. Самое время сделать передышку, собрать все силы в один кулак, а затем продолжить наступление. Дайте нам двое суток, и мы возьмем не только эту Йолопуку, но и все другие деревни как миленькие. Людям надо отдохнуть!

– Что нам следует делать, наступать или остановиться – это не вам решать, товарищ комбриг, – резко одернул Беляева комкор, – наверху виднее. И пока от командования не поступало приказа о прекращении активных действий, значит, будем наступать. Вам все понятно? Тогда выполняйте приказ.

Был ли комкор банальным перестраховщиком или удачливым выдвиженцем времен Гражданской войны, большой роли не играло. Не желая брать на себя ответственность и проявить здравый смысл, он слепо следовал приказу сверху, не смея отступить от него ни на шаг.

Губительный приказ Панина был спущен вниз к исполнению, и измотанный непрерывным наступлением батальон майора Луники вновь двинулся на врага, и судьба милостиво улыбнулась ему вновь. Удар рот его батальона снова пришелся по финским подразделениям, сменившим основательно потрепанные в боях на границе войска, и недавно мобилизованные крестьяне и лавочники обратились в бегство.

Солдаты батальона не только выбили противника из его траншей и окопов, но и вышли на подступы к Йолопуки, где следовало ждать подхода соединений соседей. До полной победы оставалось всего ничего, но последний шаг так и не был сделан, и всему виной стали финские полевые кухни.

Именно они стали той преградой, о которую споткнулся наступательный порыв советских солдат. Более пяти суток не имея подвоза продовольствия, не говоря о горячей пище, оголодавшие люди не могли пройти мимо источающего ароматы жизни боевого трофея. Обнаружив в походной кухне противника пшенную кашу и горячие сосиски, солдаты бросились делить еду, полностью позабыв о войне и о необходимости выполнения боевой задачи. Окоченевшими от холода ладонями они пытались одной рукой ухватить скользкую сосиску и запихнуть ее в карман или сумку противогаза. Другой рукой они черпали кашу и торопливо ели ее прямо с ладони.

Картина была откровенно неприглядной. Между солдатами возникала перебранка, ругань, мелкие стычки, но драк и прочих проявлений, унижающих человеческое достоинство, между ними не было.

Больше часа ушло на полное уничтожение трофейной каши и дележ тонких сосисок и маленьких порций серого хлеба, что совсем не походил на привычный русский каравай. Когда же дисциплина была восстановлена и красноармейцы готовы продолжить наступление на Йолопуки, наступили сумерки, и время было безвозвратно утеряно. За ночь финны перебросили в деревню подкрепление, и когда рота капитана Пименова пошла в наступление, ее встретили пулеметные очереди.

Как ни топал ногами Панин и как ни кричал по телефону, все было напрасно. Командиры полков и дивизий дружно, в один голос, потребовали остановиться, и комкор был вынужден подчиниться.