Дунайские волны - Александр Харников

– Ваше величество, я согласен. Думаю, что наше рейдерство покажет великому князю Константину Николаевичу, как именно можно и нужно вести крейсерскую войну, которой так боится Британия. Ну, а насчет выполнения моих приказов – так все мы помним замечательную басню Ивана Андреевича Крылова о лебеде, раке и щуке. Надеюсь, что ничего подобного во время нашего похода не произойдет.

Вот так экипаж «Бойкого» увеличился на пять человек. Почему на пять? Да потому, что помимо самого великого князя в поход отправились его флаг-офицер, адъютант и два вестовых. Выделив царскому сыну каюту, в которой он поселился со своим адъютантом, мы распихали остальных по кубрикам. Потом прозвучала команда «Отдать швартовые!», и мы взяли курс на западную часть Балтики.

Корабли шли четырнадцатиузловым ходом – приходилось равняться на «Колу», которая не могла идти быстрее. Впрочем, мы особо и не спешили – лишний день или два для нас мало что значили. Из-за войны судоходство на Балтике резко сократилось, и море было пустынно. Лишь иногда на горизонте можно было заметить паруса кораблей. Мы уклонялись от встреч с ними – наше время заниматься проверкой торговых судов на предмет военной контрабанды еще не наступило. А вот когда мы минуем Датские проливы…

К моей большой радости, великий князь Константин Николаевич оказался вполне вменяемым и умным человеком. Он не козырял своим происхождением и был прост в обращении. Почти сразу заметив, как я общаюсь с офицерами «Бойкого», он подошел ко мне и заявил, что в походе титулование только будет мешать нормальным взаимоотношениям. Потому он просит у меня разрешения обращаться ко мне по имени и отчеству и, в свою очередь, будет только рад, если и к нему будут так же обращаться.

– Дмитрий Николаевич, – сказал он, – я понимаю, что в вашем мире вы привыкли к иному общению друг с другом. И потому я считаю, что требовать от вас, чтобы вы все делали на наш аршин, было бы неправильным. Пусть все будет так, как это принято у вас. Я постараюсь сделать все, чтобы мое присутствие не создавало для вас каких-либо неудобств.

Я кивнул ему и протянул руку, которую великий князь мне пожал. Далее мы общались друг с другом как два моряка, которые имеют опыт дальних походов и командования боевыми кораблями.

Я рассказал Константину про мой план предстоящего рейдерства. После того как мы форсируем Датские проливы и выйдем в Северное море, наша небольшая эскадра обогнет Британские острова с севера и выйдет на трансатлантические торговые пути, ведущие в порты западного побережья Англии. Вот тут-то мы и порезвимся! Надо хорошенько напугать судовладельцев, чтобы те отказывались направлять свои корабли с грузами для Британии. Полностью прервать торговлю с Англией нам вряд ли удастся, но наше появление у вражеских берегов заставит лордов Адмиралтейства высвистать эскадры боевых кораблей из Средиземного моря, что ослабит британскую эскадру в Дарданеллах и поможет нашему Черноморскому флоту завершить разгром противника и выйти к Босфору.

– Эх, как жаль, что наши силы в Тихом океане так малы! – воскликнул великий князь. – Я тут недавно получил докладную записку капитан-лейтенанта Горковенко, который сейчас находится в Североамериканских Штатах. Она называется так: «О гибельном влиянии, какое имело бы на торговлю Англии появление в Тихом океане некоторого числа военных крейсеров наших, которые забирали бы английские купеческие суда около западных берегов Южной Америки, в водах Новой Голландии и китайских».

– Название, конечно, излишне длинное, – ответил я, – но суть схвачена верно. Действительно, России крайне необходимо завести флот на Тихом океане. Но не только на нем. Вы, Константин Николаевич, видите, как сложно выйти в Атлантический океан боевым кораблям Балтийского флота через Датские проливы. Ведь Балтика – это огромная бутылка, горлышко которой находится в чужих руках. А вот на Севере…

– А что на Севере? – живо поинтересовался великий князь. – Архангельск – порт, в холодное время замерзающий, и флот, который там может находиться, большей частью будет простаивать в гавани.

– А почему именно Архангельск? – спросил я. – А чем плоха Екатерининская гавань? Она не замерзает круглый год.

– Это которая в Баренцевом море? – великий князь, похоже, неплохо был знаком с возможными местами базирования русского флота. – Но ведь там дикие места, где живут лишь поморы, ловящие треску, и лопари, пасущие стада своих оленей.

– Да, именно там в наше время будет находиться главная база Северного флота. Правда, называться это место будет – город Полярный. И наши корабли в нашем будущем могут в любой момент выйти в океан, где их трудно перехватить нашим потенциальным противникам.

– Надо будет доложить об этом государю, – задумчиво произнес Константин. – Действительно, нам крайне необходимо иметь военный порт на Севере, чтобы никто не мог помешать нам совершать дальние походы. Ведь многие наши военные корабли построены в Архангельске на Соломбальской верфи.

Наш разговор прервал командир БЧ-4 старший лейтенант Краснов, появившийся в дверях моей каюты.

– Товарищ контр-адмирал, – доложил он, – получена срочная радиограмма из Петербурга. По данным нашего посольства в Копенгагене, в Эресунне замечено крупное соединение боевых кораблей. Судя по тому, что они пришли с запада, а также по тому, что ни у шведов, ни у датчан таких кораблей не имеется, это могут быть только корабли наших противников. Вот текст радиограммы, – и он протянул мне бланк с распечаткой полученного сообщения.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – подумал я. – А не по нашу ли душу прибыли эти союзнички? Похоже, что вечер перестает быть томным».

– Поддерживайте постоянную связь с Петербургом, – приказал я командиру БЧ-4. – И свяжитесь с Берлином и Копенгагеном. Возможно, что там уже появилась более подробная информация…

26 (14) октября 1854 года, пять часов утра.

Копенгаген

Джон Джеймс Бакстон Катберт, путешественник

– Джон! Джон! Просыпайся! – заорал кто-то у меня над ухом.

То есть как это – просыпайся? Вот он я, в составе своей роты, ожидающий команды на штурм укреплений форта Сантьяго у мексиканского Веракруса. А наши доблестные фрегаты обстреливают стены старого испанского форта, да так, что коралловая крошка летит во все стороны. Бомбические орудия Пексана – это не шутка. Слышите, как гремят взрывы? Еще немного, и…

Кстати, а почему голос женский? И вроде знакомый… Женщин на войну не берут, уж это-то я знаю точно.

– Джон, скорее! – меня сильно трясут за плечи.

Я открыл глаза и увидел свою любимую супругу, Мередит. Она успела напялить на себя платье, не удосужившись даже надеть корсет. Да, странный у меня был сон, но почему моя милая в такой панике?

Тут уже наяву я услышал свист ядра, а затем оглушительный взрыв. «Да, пушка Пексана», – окончательно проснулся я. Вряд ли кирпичные стены нашей гостиницы выдержат попадания пары-тройки таких гостинцев. А может, для того, чтобы превратить здание в груду кирпичей, и одного ядра хватит. Судя по грохоту взрыва, он прогремел футах в двухстах от нас, не далее.