Дунайские волны - Александр Харников

Через несколько минут, когда монарший туалет еще не был закончен, к Фредерику подошел другой лакей.

– Ваше величество, английский вице-адмирал, сэр Чарльз Огл, и французский контр-адмирал, мсье Франсуа Тома Треуар, просят их принять.

– Пусть подождут в Зеленой гостиной, Ларс, – не скрывая раздражения, сказал король. Даже перед представителями этих могущественных европейских держав не стоило лебезить.

Когда он вошел в Зеленую гостиную, оба адмирала не спеша встали с мягких диванов и поклонились ему.

– Ваше величество, благодарю вас за то, что вы нашли время для того, чтобы принять нас, – сказал француз, хотя, конечно, это полагалось бы сказать сэру Чарльзу, как более старшему по чину. Фредерик сделал вид, что не заметил этого, и ответил:

– Добро пожаловать в Копенгаген, господа адмиралы.

– Ваше величество, – проскрипел Огл, – мы уполномочены вручить вам совместное послание от ее величества королевы Виктории и его величества, – Фредерик заметил, что Огл не сказал «императорского величества», – Наполеона III.

«А вот это уже интересно», – подумал Фредерик и вскрыл поданный ему конверт. По ходу чтения письма его лицо все больше и больше мрачнело. В конце концов он посмотрел на стоящих перед ним адмиралов и сказал:

– То есть моя сестра из Лондона и мой брат из Парижа требуют, чтобы мы воспретили любую торговлю с Российской империей, и чтобы мы обыскивали любые корабли третьих стран на предмет наличия товаров и даже пассажиров, следовавших в Российскую империю и из таковой.

– Именно так, – надменно мотнул подбородком английский адмирал.

– Далее. В послании содержится требование о предоставлении Данией гавани на Эресунне, а также гавани Фредериксхамн для базирования там союзного англо-французского флота на время существования вышеуказанной блокады, а также участка у Эльсинорского замка для размещения там артиллерийской батареи.

– Да, ваше величество, – француз хотя бы попытался изобразить неловкость на своей бретонской физиономии.

– И сколько времени у меня есть для принятия окончательного решения?

– На раздумье вам дается двадцать четыре часа, ваше величество. И ни минутой больше, – с плохо скрываемой угрозой в голосе процедил Огл. – Не стоит забывать про тысяча восемьсот седьмой год. Да и о том, что было шестью годами ранее.

«Эх, с каким бы удовольствием я повесил на рее своего флагманского корабля этого наглого адмиралишку», – подумал Фредерик, а вслух сказал:

– Хорошо. Завтра, ровно в полдень, вы получите мой ответ.

– Мы подождем до полудня, ваше величество, – с высокомерной улыбкой произнес Огл. – Только… знаете ли… чем раньше вы примете наши условия, тем будет лучше для вас. А теперь мы просим разрешения откланяться…

И оба адмирала покинули помещение. Через десять минут Фредерик наконец-то нашел в себе силы встать и пройти несколько шагов до Синего кабинета, чтобы сообщить своим министрам об ультиматуме. Реакция Эрстеда, фон Хансена и Билле была ожидаемо унылой, а вот Блюме сказал:

– Ваше величество, позвольте мне связаться с российским послом. У них там появилось некое устройство, с помощью которого они могут обмениваться телеграммами с Петербургом за весьма короткое время.

– Хорошо, ваше превосходительство. Мы будем здесь ждать вас с ответом, который, возможно, спасет наше королевство.

Блюме вернулся в Синий кабинет удивительно быстро – через час.

– Ваше величество, мы спасены! – радостно воскликнул он. – Русские корабли из той самой эскадры, которая недавно разгромила флот адмирала Непира у Бомарзунда, будут завтра в Эресунне около семи часов утра.

– Но это же невозможно! – выпалил Билле, а потом, спохватившись, извинился: – Ваше величество, простите меня…

Фредерик лишь мрачно усмехнулся.

– Господа, как бы то ни было, у нас есть время до завтрашнего полудня. Если русские сумеют оказаться здесь вовремя и разбить англичан и французов, то все будет прекрасно. Если же нет, то, боюсь, что у нас не будет другого выбора, нежели согласиться на их наглые требования. Распорядитесь, чтобы мне приготовили два проекта указа – о запрете прохода русских кораблей и русских грузов через Датские проливы, а также о передаче портов Кёге и Фредериксхамн, равно как и пристани у Кронборгского замка с прилегающей территорией, англичанам и французам. И зеркальный указ, на случай, если русские все-таки смогут нас защитить. Полагаю, что Фолькетинг[43] позднее ратифицирует соответствующий законопроект.

13 (25) октября 1854 года.

Балтийское море у входа в пролив Кадетринне.

Борт корвета «Бойкий»

Контр-адмирал Дмитрий Николаевич Кольцов

Мы вышли из Кронштадта рано утром 11 октября по старому стилю. Трудно все время делать поправки на разницу в двенадцать дней между привычным нам календарем и тем, который существует в XIX веке в Российской империи. Но мы потихоньку привыкаем.

Перед самым выходом император приподнес мне «сюрприз». Он прибыл на «Бойкий» в сопровождении своего сына, великого князя Константина Николаевича, исполнявшего обязанности управляющего Морским министерством. Формально он был моим начальником, поэтому и царя и его сына на «Бойком» встретили со всеми полагающимися почестями. Единственно, что меня насторожило – это два дюжих матроса Гвардейского Флотского экипажа, тащившие два битком набитых чемодана. Что бы это могло быть? Возможно, что после произнесения «отеческого напутствия» император захочет одарить разными презентами наиболее отличившихся из экипажа корвета? Ладно, подождем немного – скоро все станет ясно.

И действительно, после того как Николай толкнул речь о том, что мы должны показать этим вконец обнаглевшим британцам и французам кузькину мать, и что вся Россия надеется на нас, император, посчитав официальную часть законченной, подошел ко мне и с улыбкой спросил:

– Дмитрий Николаевич, могу ли я попросить вас об одной услуге?

Я пожал плечами и ответил, что, поскольку император является Верховным Главнокомандующим, то все его просьбы априори считаются приказами, которые я, как человек военный, обязан неукоснительно выполнять.

Николай поморщился и сказал, что в данном случае речь идет не о приказе, а о просьбе. А именно: он хотел бы, чтобы в нашем походе принял участие великий князь Константин Николаевич.

– Дмитрий Николаевич, я хочу сразу же вас предупредить – мой сын будет находиться на борту вашего флагманского корабля в качестве волонтера. И ваши приказы он будет исполнять так же, как и прочие члены ваших экипажей. Я предупредил его об этом.

Стоявший рядом великий князь закивал в подтверждение слов своего царственного отца.

Да уж… Не было печали – черти накачали! Еще с лейтенантских погон я не любил, когда на корабле находилось большое начальство. Оно всегда совало свой нос туда, куда не следовало, и активно мешало всем членам экипажа заниматься своими повседневными делами. С другой стороны, неплохо было бы, чтобы фактический главнокомандующий Русским флотом набрался боевого опыта и, понаблюдав за действиями наших кораблей, сделал соответствующие выводы. Ведь в нашей истории именно при нем началось строительство полноценного океанского флота, а кругосветные походы русских кораблей стали не экзотикой, а обычным делом.