Never Fade Away - Барышников

От этого шепота Ви продрал по коже мороз. Через силу сглотнув и подчиняясь крепкой хватке металлической руки, наемник осел на пятки, стараясь расслабиться и послушно открыл рот шире, пропуская член рокербоя глубже, позволяя нежной головке пройтись по подставленному под движение языку, сомкнул влажные губы, увеличивая трение и давление на ствол. Джонни двигался ритмично, два раза членом оттягивая щеку наемника, на третий раз менял положение бедер и входил в рот Ви уже напрямую, почти достигая горла, но все же вовремя останавливаясь. Ладонь рокера, оглаживающая лицо соло, задерживалась каждый раз на щеке, чтобы прочувствовать очертания собственного члена сквозь тонкую преграду плоти.

Ви потянулся, огладил ладонями живот Сильверхенда, зарылся пальцами в коротко остриженные черные волосы на лобке, и Джонни выгнулся, хрипло застонав, ничуть не пытаясь сдерживаться — громко, свободно, но в то же время ощутимо удивленно. И стон этот вынес Ви в оглушающий свет оргазма. Он ощущал словно отдаленно, как подергиваясь, член Джонни изливает в его рот соленую горячую сперму, которой на самом деле не существовало, но Ви ощущал вкус, ощущал жар, чувствовал как при сглатывании семя проходит по его пищеводу. Сам он невообразимым образом кончил, так ни разу и не прикоснувшись к себе. Сильверхенду хватило порядка десяти-двенадцати толчков, чтобы разрядиться в его рот.

Все еще тяжело дыша и щурясь, Ви поднял взгляд на рокербоя, тот отпустил его ноющую от хватки шею, подцепил за подбродок и огладил подушечками живых пальцев губы, вытирая остатки своей спермы, а после наклонился, накрывая снова своим ртом рот Ви. Поцеловал с силой и коротко — зубы стукнулись о зубы, откинулся назад, опираясь на локти и, все еще тяжело дыша, внезапно расхохотался.

— Блять, пиздец. Я собирался выебать тебя так, как мне хотелось уже давненько, чтобы после этого мы могли только закурить… Но самый неумелый в моей жизни минет длиной менее двух минут?.. — Джонни запрокинул голову и снова хохотнул сквозь все еще сбитое дыхание. — Так я кончал, наверное, пиздюком в средней школе.

— Две минуты? Блять, я кончил от одного осознания, что кончил ты. Вот где пиздец, — Ви осел, все еще дрожа от пережитого возбуждения, привалившись обнаженной спиной к ноге рокера и тоже рассмеялся, запрокинув голову, уперевшись затылком во внутреннюю сторону бедра Сильверхенда. — Я хуй знает, как ты с этим разберешься, но я все еще хочу тебя. Целиком. Всего. Твой член во мне. Я хочу, чтобы ты меня наконец-то выебал, Джонни.

Две минуты — это было охуенно. Пожалуй, самый быстрый, но, тем не менее, и самый невъебенный секс в жизни наемника. Чувствовать на языке охуенный вкус Джонни, окутываться родным запахом его пота, хрома его руки, никотина от его волос, ощущать как саднят охуевше нагло оставленные на шее засосы, как ноет загривок от хватки его сильных пальцев… Но Ви теперь хотел рокербоя как будто еще сильнее, хотел принадлежать ему полностью, раствориться в нем, позволить сделать с собой что угодно, только бы Джонни был с ним, невозможно близко, рядом. В нем. Возможно, навсегда.

— Повтори это еще разок, мой маленький наемник, и я, кажется, готов, — Джонни довольно хохотнул и потянул через голову майку, обнажая расчерченный широкими страшными шрамами торс.

Комментарий к It's the animal within my blood Офигенная иллюстрация к главе авторства BananaLover: https://ibb.co/ZW6mtJ8

Wouldn't stop it even if I could

Обнаженный Сильверхенд просто выносил одним своим видом. На него можно было обдрочиться, даже не прикасаясь.

Кто-то, более морально устойчивый, чем Ви, мог бы любоваться им как прекрасной статуей авторства гениального мастера, удерживая, наверное, грязные мыслишки при себе.

Наемник же, например, осознавал, что совмещает: смотрит и не может насмотреться, получая чисто эстетический оргазм, и одновременно понимает, что у него опять безапелляционно встает не только от ожидания самого секса, но и от одного открывающегося в полумраке вида. Поразительно, но рокербоя таким создала природа — он не утруждал себя, чтобы вот так сшибать с ног своей животной сексуальностью. Не рисовался, не принимал неестественных поз. Просто был собой. Мощный, но поджарый, с идеально прямыми бесконечными ногами. Широкие плечи, но при этом достаточно стройная талия, крепкие бицепсы — живой и кибернетический, четко обозначенные ключицы — одна из которых заменена поблескивающим металлом. Живая крупная кисть с длинными сильными пальцами, хромированная — повторяющая линии живой. Смуглая кожа с явственно выделяющимися под ней венами — почти безволосая, не считая подмышек и коротко стриженной черной поросли на лобке.

Раздевался Сильверхенд лениво, но не красуясь, сам процесс не был для него прелюдией — лишь банальным избавлением от мешающей одежды перед непосредственно главным действом. В штанах и ботинках трахаться неудобно и жарко — так к черту их. Сброшенные на постель вещи рокербоя исчезали в воздухе в сиянии голубовато-белых помех. Разоблачаться конструкту, как это понимал Ви, смысла не было, он мог менять вид по своему желанию, оставшись обнаженным в один момент, но Джонни почему-то этого не сделал, действуя по старинке — то ли память тела, то ли осознанное нежелание прибегать к этой стороне возможностей биочипа.

Рокером невозможно было не любоваться, зависая на каких-то малозначительных мелочах. Например, пальцы ног — длинные, ровные, костистые, безволосые, с аккуратно обстриженными светлыми ногтями. По мнению Ви — идеальные пальцы. Прекрасен даже в этом. Красиво отрисованные бедренные кости, переход от самого бедра к рельефному, но не перекачанному прессу. Крепкая плоская задница с сексуальными впадинками у поясницы, с плавным изгибом самой поясницы и спины.

Для своего образа жизни рокербой выглядел просто безупречно. Возможно, кто-нибудь сказал бы, что его портили многочисленные шрамы разной интенсивности — от кошмарных последствий взрыва, лишившего его руки, до мелких напоминаний о явной поножовщине, пулевых ранений, вмешательств рипера и двух отчетливых шрамов-пятен, оставленных клинками богомола в ту ночь, когда была похищена его подруга. Для соло, самого под татуировками расцвеченного следами битв, как карта Найт-Сити, все эти отметины — шрамы ли, татуировки, родинки, — были частью Джонни, его составляющей, его признаками. Ви принимал Джонни всего целиком, оптом, неделимо: от его идеальных пальцев ног до черноволосой разлохмаченной сейчас макушки. Хотел его так жадно и безумно — зацеловать, покрыть укусами, притянуть, вжать в себя до боли, слиться, только бы возможно ближе. Так, чтобы не разобрать, где заканчивается один из них, где начинается другой, смешать их запахи, пот, жар тел. Смотреть в глаза до