Крещение Новгорода. Часть 2 - Сергей Пациашвили

– У дурака была любимая? – удивился Костя.

– Да не было у него никакой любимой, – отвечал Святослав, – он убийца. Мы знали, что сегодня он начнёт охоту и решили выследить его. Думали, это будет вурдалак. Но, видимо, просто у дурака в ярости силы прибавилось. Хотя, надо проверить, может быть, здесь замешаны какие-то чары.

Не успел он закончить, как умирающий от ран мужчина вдруг встрепенулся и одним прыжком стащил сидящего на коне ополченца. Прежде, чем тот успел что-то предпринять, дурак вгрызся ему в шею с невероятной силой. Кровь фонтаном хлынула из раны на шее ополченца. Богатыри накинулись на убийцу и вскоре он уже связанный лежал на снегу.

– Чёрт возьми, – выругался Василий, – я ничего не понимаю. Что здесь вообще происходит?

К этому времени забитый богатырями оборотень уже принял человеческий облик. Его боль уменьшилась, но не исчезла, с большим трудом чародей поднялся на ноги.

– Только один человек может сейчас нам всё объяснить, – молвил Святослав Вольга.

И вот богатыри вместе с ополченцами отправились обратно на площадь. Связанного убийцу они тащили за собой на верёвке, тот шёл легко на своих ногах, словно тело его и не было разорвано в клочья, а позади на снегу за ним тянулся заметный кровавый след. Вскоре богатыри оказались на площади, волхв Родим был ещё здесь, возле догорающего костра. Вольга вкратце рассказал ему о случившемся, и лицо чародея приобрело встревоженный вид. Он внимательно оглядел израненного пленника. Определённо тот не был упырём.

– Это невероятно, – вымолвил Родим, – я никогда ничего подобного не встречал, только слышал об этом. Этот человек одержим злым духом. В одном теле два духа. Один настолько слабый и безумный, что едва может сопротивляться присутствию второго, сильного и безжалостного.

– Как такое возможно? – поразился Василий.

– Возможно. Не нужно было, Вася, прогуливать уроки в волховской школе. Иногда злые духи возвращаются с того света в теле ворона. Но это слабое тело, он же хочет стать человеком. Он может вселяться в тела зверей, рыб и насекомых. Но этот дух очень силён, он способен проникнуть в тело человека, если его разум ослаблен, как у сумасшедшего. О, боги, я считал, что в наше время это уже невозможно! В нашем мире просто нет столько чар. Ладно, приступим.

И Родим протянул к дураку свой посох. Как тот не пытался отвести голову, волхв всё же начертил чернилами ему на лбу какие-то руны.

– Злой дух, откройся нам, – повелительно провозгласил он, – назовись.

Убийца теперь извивался, кривлялся и как мог сопротивлялся, и всё же заговорил каким-то не своим, грубым голосом.

– Моё имя – владыка мира, Серва Адюльтер. Я проник в ваш мир, и я становлюсь всё сильнее. Но чтобы обрести постоянную плоть, мне нужно пить кровь. Много крови.

– Для этого ты убивал?

– Да, я забирал жизненную силу у тех, у кого этой силы много. Я приносил их в жертву. Но убивал их не я. Я лишь усилил этого безумца, я приказывал ему, но он всегда мог отказаться. И всё же, он делал то, что я ему прикажу добровольно.

– Серва… Серва, – твердил Вольга, – постой, так ты кровосос? Я вспомнил, так вас называют на латыни. Серва или вампир.

– Я – вампир, – отвечал дух из недр своей телесной оболочки, – и скоро я стану вождём всех вампиров. Я поведу их за собой на великую битву. Мы будем править на земле.

– Это невозможно, – вымолвил Родим, – это дух упыря, немыслимо. О, боги, боги, прошу, дайте нам сил. Никогда ещё дух упыря не вырывался из мира мёртвых. Неужели мы так прогневали вас, боги? Неужели наступают последние дни?

– Скажи, – продолжал меж тем допрос Вольга, – это по милости Вахрамея ты попал в наш мир? Он открыл вам дорогу? Что ты знаешь о говорящей голове? Что ты знаешь о Кощее Бессмертном?

Святослав торопился задавать вопросы, будто предчувствуя то, что случится дальше. Одержимый начинал слабеть, по сути, он давно уже должен был умереть от ран и потери крови, только злой дух ещё поддерживал в нём силы. Теперь он говорил что-то невнятное и совсем тихо. С трудом удавалось услышать его слова.

– Я… Кощей Бессмертный…Сорочинский мастер.

Наконец, человек закрыл глаза и повалился на снег. Все, кто были свидетелями случившегося, застыли и не могли вымолвить ни слова. Вольга был сосредоточен, как никогда, казалось, он пытался склеить вместе кусочки пазла, что-то понять, но суть постоянно ускользала.

– Прости меня, – прервал молчание Василий, обратившись к Святославу, – я подумал на тебя, я видел следы на снегу возле твоего дома в ночь первого убийства.

– Ничего, брат мой, – отозвался Святослав, – ты мог на меня подумать, ведь он нарочно сделал эти следы, он хотел рассорить нас. Мы столкнулись с очень коварным монстром, которому будет трудно противостоять, почти невозможно.

– Мы справимся с ним, – проговорил сотник ополченцев Олег, выступив вперёд, – возьми меня к себе в дружину, Святослав. Я сотник из ополчения Магнуса. Моё имя – Олег, прозвище – Медведь. Погибший от зубов этого изверга был нашим другом.

– Хорошо, Олег Медведь, я возьму тебя в дружину, – отозвался Святослав.

– Возьми и меня, – выступил вперёд другой ополченец, – моё имя Гарольд, сын Тормунда. Я без своего сотника никуда.

– И меня.

– И меня тоже.

Все ополченцы, что присутствовали при том страшном событии, перешли в войско Вольги и стали богатырями. Многие в ту ночь там и не смогли заснуть. Но прежде, чем все разошлись, к их компании подошли двое спутников, которые были уже настолько пьяны, что с трудом держались на ногах, и, чтобы поддерживать друг друга, шли в обнимку. Один из них был мужчиной в женском платье. Его подкладка, изображающая грудь, уже сползла на живот, парик с косой куда-то исчез, румяна стёрлись. Другой был в маске клыкастого упыря, но одет был в мужские одежды. В нём легко узнавался Хома Горбатый.

– А вы что, всё празднуете? – удивился Садко, и шатаясь из стороны в сторону сел греться к костру, – чувствую, после такого праздника духи мёртвых ещё не скоро покинут мир живых.

Глава 15.

Суд.

Зимой город был похож на ледяную сказку, успокаивающую путника после долгого беспокойного путешествия. Дома были покрыты шапками снега, из-под которых местами выглядывали соломенные волосы, улицы были засыпаны сугробами. Воздух был невероятно свежим, хоть и морозным, дышалось легко, хотелось непременно дышать полной грудью. Тишина была такая, что каждый шаг отдавался громким снежным скрипом. Город словно превратился в пустыню, но это была пустыня не безжизненная, это была та самая пустыня, в которой больше всего нуждаешься в человеке, в которой хорошо говорить один на один, заниматься общим делом. Всё становилось спокойным и размеренным. Город становился каким-то загадочным. Под снежной пеленой дымились трубы домов, в которых жили люди, в большом множестве, самые разные. Они проводили время у тёплого очага, скрывались от холода, и всё-таки они были здесь. Поэтому ощущение тайны не покидало постоянно. Волхов мост превратился в огромное обледеневшее коромысло, раскинувшееся над ледяной долиной реки, укрытой снежным покрывалом. Погода в тот день стояла ясная, и, если пригреться и закрыть глаза, то, можно было представить, что уже наступило лето, при этом невероятно тихое, невероятно свежее лето. Не было ни ветра, ни снегопада, лишь мороз щипал щёки и замораживал нос. Дороги почти не было, лишь следы от нескольких саней, проезжающих из Людина конца в Славенский и обратно. По этим следам вороной конь и сейчас тащил за собой сани с одним пассажиром, закутанным в тёплую соболью шубу. Временами конь по самое пузо проваливался в сугробы, но всегда выбирался и вытаскивал за собой сани. Так, не спеша они добрались до дома Василий Буслаева, и человек сошёл, наконец с саней, привязал коня и с силой постучал в дверь. Открыли ему ни сразу, и гость уже начал перетаптывать с ноги на ногу, чтобы не дать ногам окоченеть. Наконец, деревянная дверь распахнулась и в наскоро накинутом тулупе появился Василий Буслаев.