Запретная кровь - Евгения Исмагилова

– Наверное, для тебя не секрет, что я разговаривал с ним, Ло. Я же должен был все выяснить для следствия, он ведь все еще мой подчиненный. Я должен был его убедить, чтобы он не упирался, потому что, знаешь, больно, когда тебе ломают хвост. Мне не хотелось лишний раз смотреть на это. И я предложил ему… как бы точнее выразиться… что я обеспечу твою безопасность в нашем шатком и изменчивом мире, а он полностью признает свою вину. И знаешь, он согласился. Поэтому сейчас, если ты продолжишь сопротивляться, ты очень его подставишь, милая. Мы ведь оба не хотим, чтобы его благородная жертва была напрасной, правда?

Лорианна молчала. Ибекс! Этот мерзавец! Вот почему Варан не согласился на побег, когда она ему это предлагала. Он мог бы спастись – да, она бы спасла его! – но он знал, каким опасным врагом может быть Лорд-Магистр. И этот опасный враг предложил ему сделку. «Значит, – с ужасом подумала Лорианна, – все не так однозначно? Может, Варан никого и не убивал и все это умело подстроено? Иначе зачем Ибексу договариваться с ним, вынуждать признать свою вину?»

– Я подпишу, – ответила она и закрыла лицо руками, чтобы не выдать своих слез. – Я подпишу, только спасите его.

Ибекс вздохнул, достал платок из внутреннего кармана мантии и протянул ей.

– Думаю, тебе стоит отдохнуть и привести мысли в порядок, – без особого сочувствия сказал он и вышел.

Ло вытерла позорные слезы и, ненавидя себя всей душой, последовала за ним.

– Мы с Леди-Канцлером пришли к соглашению. Все мы когда-то были людьми, а людям свойственно ошибаться. Альхор сделал нас магами, но наши недостатки никуда не делись. Да, Варан виноват, однако никто не отменял его прошлых достижений.

Ибекс показал два белых шарика присутствующим и отдал их Гвидо, чтобы тот возложил на весы. Чаша весов чуть опустилась вниз. У Ло отлегло от сердца – Варан будет жить.

– Атис аль-Аман, вы приговариваетесь к отрубанию хвоста за убийство человека. А за сокрытие болезни, что к этому привело, да предадут вас тьме!

Предание тьме… Атиса ослепят, но… он будет жить, правда? Он будет жить!

– …После вы отправитесь в Брульхейм, более известный как Дом поющих. На этом все.

Варан, не отрываясь, смотрел на Лорианну. Она не сразу смогла прочитать, с каким выражением. С благодарностью? Нет. С ненавистью, горечью – лучше уж смерть, чем такая жизнь? Тоже нет. Внезапно Ло поняла: во взгляде Атиса была тревога. Он знал – конечно же, догадывался! – чего ей стоило его спасти.

Но Ло не могла иначе! Она не могла его потерять! Почему он не согласился бежать? Как все глупо вышло… Глупо, безнадежно для обоих…

Лорд-Магистр ударил в небольшой гонг, что стоял на его столе, ознаменовав завершение суда и неотвратимость наказания.

С этим звоном у нее внутри что-то надломилось. Что-то, удерживающее от падения в бездну.

Глава 13

Людвиг

Звук, похожий на лопнувшую от удара тыкву. Хрустящий и влажный, тугой и тихий. Глаза Йоханны закатились под веки, а белоснежный чепец окрасился кровью.

Она ударила ее! Эта мерзавка ее ударила!..

– Привет, красавчик, – проскрипела старуха.

Людвиг увидел ее уродливое лицо, обезображенное временем. Ее волосы, заплетенные в сотню мелких косичек, шевелились на ветру, будто змеи. Платье зеленого цвета выглядело потрепанным и грязным, словно она носила его, не снимая, уже сотни лет. Из-под обветшавшего подола выглядывали мысы пыльных сапог. Он видел ее тогда! Кажется, ее звали Дара.

– Почему же ты не убегаешь, сладкий?

– Отдохнуть прилег, – испуганно отозвался Людвиг. Он сразу же заметил кинжал, висевший на ее поясе. – Не видно?

Сам он чувствовал, как падает в бездну, страшное дыхание холодит затылок и спину. Он лежал на камнях и в свете закатного солнца видел, как его люди выносят из уцелевших построек замка самое ценное, не обращая внимания на новые толчки. Он не слышал ни воплей, ни треска разверзнувшейся земляной пасти. Единственная мысль, что прокручивалась в голове снова и снова: «Все они предатели».

Женщина улыбнулась, обнажая черные заостренные зубы. Тут-то он и взял себя в руки.

– Я виконт Людвиг де Гродийяр, владелец Аэнорского замка! Я требую, чтобы вы немедленно подчинились!

– Столько лет я служила в замке прачкой! Стирала господские простыни, скатерти и салфетки, и никакой благодарности, – злобно проскрипела женщина. Дара, кажется, так ее зовут! – Никто тебе здесь больше не подчиняется, виконтик. Ни одна собака.

– Это что, бунт?

– Да, мой сладкий. Бунт.

Прачка гадко рассмеялась, и от ее смеха чуть не вывернуло наизнанку. Если бы Людвиг владел своим телом, он бы разбил ее мерзкое лицо. Но все, что он смог, – это лишь смачно плюнуть ей под ноги, попав на носок сапога.

– Как трогательно, – улыбнулась она и вытерла сапог о его камзол. – Это все, что ты можешь?

– Ты пожалеешь об этом, – пообещал Вигги, чувствуя, как в нем вскипает злоба. – Я прикажу выпустить тебе кишки, а затем повесить тебя на них же.

– В темницу его, – велела прачка двум подоспевшим слугам.

– Ты будешь молить о смерти! – кричал Людвиг вслед удаляющейся фигуре. А затем двое мужчин схватили его под руки и потащили в караульную башню, где в подвале располагалась темница.

Он вопил и вырывался, пока один из врагов не сунул ему в рот тряпку и не вмазал кулаком по лицу, разбив нос. После этого Вигги поник и больше не сопротивлялся.

Тюрьма располагалась в подвале донжона, и спуск по каменным ступеням винтовой лестницы Людвиг запомнил надолго. Бунтовщики протащили его вниз, толкаясь в каменном коридоре, и он, кажется, сосчитал своим многострадальным телом каждую ступеньку.

– Куда его? – спросил один из пленителей – тот, что помладше, – и указал на пустые камеры.

– Может, к ней? – не очень уверенно предложил другой.

– С ума сошел?

– Да давай, он все равно немощный, как мешок картошки. Что он сделает? Да ничего.

– Эй, парень, ты ведь калека?

В ответ Людвиг смог лишь промычать что-то невразумительное. Кровь из разбитого носа засохла в жесткую корочку, и теперь он едва мог шевелить губами.

– Ладно, давай к ней, все равно до утра ему не дожить. Пусть тварь сожрет его, а мы не будем брать грех на душу.

И его поволокли по узкому тюремному коридору к самой дальней камере с крохотным окошком. Дверь со скрипом открылась. Людвига бросили на колючую солому лицом вниз, даже не потрудившись перевернуть его на спину. Дверь захлопнулась. Щелкнул замок.

Эйлит. Вот они снова