Полмира - Джо Аберкромби

– Боги, – прошептал он.

И этого он хотел? А между прочим, в кузне у Гейден совершенно скучно, сухо и безопасно, на что он променял ее?!

– Скифр!

Отец Ярви говорил так, что стало понятно – дело неотложное.

Старуха сидела, скрестив ноги, у прогоревшего костра. И таращилась в уголья, словно пытаясь вычитать по ним рецепт спасенья.

– Нет, – резко бросила она через плечо.

– Стрелы! – заверещал кто-то, и Бранд увидел их – черные длинные прутики высоко в небе, невесомо летящие с ветром.

Одна упала рядом с ним, трепеща опереньем. Надо же, дунь ветер посильней – и эта штучка из дерева и металла вошла бы ему в грудь. И он бы умер здесь, под этим кровавым небом, и никогда б не увидел сестренку, порт и помойки Торлбю. Казалось бы, что ему до тех помоек, однако из нынешнего его далека даже дерьмо казалось привлекательным и родным до печенок…

– А ну в стенку, уроды ленивые! – заорал Ральф, и Бранд вскарабкался и встал между Оддой и Фрором.

Дерево и металл заскрипели, когда они подняли щиты: левый край под щит, правый – на щит соседа. Тысячу раз они это делали на тренировочной площадке – вот руки и ноги все запомнили и делали все сами по себе, раз уж голова словно глиной забита. Бойцы с копьями и луками встали сзади и хлопали по плечу, подбадривающе ворча. А те, у кого щита не было, стояли наготове: их дело – убивать тех, кто прорвется через стенку. И встать на место того, кого убьют. Потому что сегодня кого-нибудь обязательно убьют. Как пить дать.

– Даже позавтракать не дали, сукины дети! – зло заметил Одда.

– Ежели б я шел кого убивать, я б ему ни за что пожрать не дал! – рассудительно заметил Фрор.

Сердце Бранда билось так, что едва из груди не выпрыгивало, колени дрожали – хотелось припустить подальше отсюда, челюсти сжимались до хруста – хотелось стоять до конца и не опозориться. Он повел плечами – как все плотно-то стоят… Боги, как отлить хочется…

– Как ты получил этот шрам? – прошептал он.

– Тебе сейчас рассказать? – рыкнул Фрор.

– Мы с тобой плечом к плечу стоим, вот умру – как я узнаю, с кем стоял?

– Отлично! – ванстерец оскалил зубы в безумной улыбке, здоровый глаз казался белым посреди вымазанным синим лица. – Вот умрешь – тогда и расскажу.

Отец Ярви, пригибаясь, чтоб из-за стенки особо не вылезать, выкрикивал что-то на языке коневодов – надо же было умягчить дорогу Отче Миру. Но коневоды не отвечали, только шикали и бились о дерево стрелы. Кто-то закричал от боли – стрела попала в ногу.

– Этот день принадлежит Матери Войне, – пробормотал Ярви, вскидывая в руке изогнутый меч. – Покажи им, как надо стрелять, Ральф!

– Стрелы! – проорал кормчий, и Бранд отступил, наклонив щит – чтоб щель для лучника сделать.

Ральф встал у него за спиной, натянул до отказа свой черный лук. В этот раз тетива гудела яростью. Бранд почувствовал на щеке ветерок от выпущенной стрелы, а потом шагнул вперед и сомкнул щиты с Фрором.

Из степи донесся пронзительный вопль – стрела попала в цель. Команда расхохоталась и заулюлюкала, и все показывали языки, и коневоды видели их свирепые, перекошенные, злобные лица. Бранду, впрочем, совсем не хотелось смеяться и улюлюкать. Ему все сильнее хотелось отойти в сторонку и отлить.

Все хорошо знали тактику коневодов: наскочили – откатились, заманили врага в ловушку, измотали обстрелом. Однако щитовую стенку на раз стрелой не пробьешь, да и лук Ральфа оказался в деле даже страшней, чем выглядел. Они стояли на вершине невысокого, но все же холма, так что бил он дальше, чем всадники. И, несмотря на преклонные годы, не промахивался. Одна за другой вниз по зеленому склону свистели его стрелы, а Ральф стоял спокойный, как вода в старице, и терпеливый, как камень. Команда снова разразилась восторженными кликами: кормчий спешил всадника – стрела подбила лошадь, наездник рухнул в траву. Остальные отошли на выстрел и стали собираться в кучку.

– Они не могут нас окружить, потому что позади река.

Между ними протиснулся отец Ярви и поглядел поверх щита Одды.

– Они не могут пустить лошадей по склону, потому что кругом булыжники, к тому же мы на вершине. Моя левая рука выбрала нам хорошее место для лагеря.

– Не первый раз пляшем, – мрачно заметил Ральф, отпуская с тетивы очередную стрелу. – Они спешатся и пойдут на нас, и разобьются о щитовую стенку, как Матерь Море о скалы.

Между прочим, скалы не чувствуют боли. И кровь у них не идет. И еще они не умирают. Бранд приподнялся на цыпочки, чтобы глянуть поверх щитов, и увидел, что ужаки слезают с коней. И готовятся к атаке. Как же их много… Раза в два больше, чем людей на «Южном ветре»… А может, и в три…

– Чего они хотят? – прошептал Бранд.

Голос его, как выяснилось, дрожал от ужаса, и Бранду стало еще страшнее.

– Есть время спрашивать человека, чего он хочет, – ответил Фрор – а вот в его голосе страха не слышалось вовсе. – И есть время проламывать ему голову. Сейчас время для второго.

– Удерживаем их, ни шагу назад! – проревел Ральф. – По моей команде прем вперед и спихиваем этих ублюдков с холма. Спихиваем, сечем, топчем, никакой пощады, поняли! Стрела.

Они резко развели щиты, Бранд успел заметить – люди бегут. Ральф выстрелил, самый быстрый получил в ребра, согнулся, пополз, завывая, умоляя о чем-то своих друзей – те бежали вверх.

– А теперь – стоим и ни с места! – выкрикнул Ральф, отбрасывая лук и поднимая копье. – Держимся!

Вокруг рычали, плевались и бормотали молитвы Матери Войне, шум дыхания эхом отдавался от дерева щитов. Моросило, на шлемах и краях щитов оседала роса. Очень хотелось отлить. Прямо очень сильно хотелось.

– О истинный Бог наш! – закричал Доздувой.

Снизу уже топотали, и выли, и выкрикивали боевые кличи.

– Всемогущий! Всезнающий Бог наш! Порази этих язычников!

– Да я их сам поражу! Бей ублюдков! – выкрикнул Одда.

И тут на них налетели, и Бранд охнул от удара, и отступил на полшага, а потом налег со всей мочи на щит, и попер вперед, и сапоги скользили на мокрой траве. И билось, и скрежетало, и колотило железо о дерево. Как гроза, как железный ливень. Что-то со звоном врезалось в край щита, он отшатнулся, в лицо полетели щепки, а за щитом вопила кривая рожа дьявола…

Фрор выпучил изуродованный глаз и принялся на пределе легких выкрикивать «Песнь о Бейле».

– Рука из стали! Глава из стали! Сердце из стали!

И он исступленно молотил по чему ни попадя мечом:

– Вам смерть пришла, запела сотня!

– Вам смерть пришла! – рявкнул Доздувой.

Плохое время, чтоб стихи читать, но остальные подхватили клич, и песня вспыхнула у них на губах, в груди, в глазах, красных от гнева.