1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Александр Папчинский

Находясь в Японии, Люшков, конечно же, ничего этого не знал. Он мог лишь догадываться о том, что в действительности произошло с его бывшими коллегами по НКВД, близкими и родными (матерью, братом, сестрами и женой).

Автор книги «Портрет тирана» А. Антонов-Овсеенко утверждает, что якобы жена Люшкова и его родители и близкие после страшных пыток на Лубянке были расстреляны[258]. Но архивные источники свидетельствуют о совершенно иной судьбе родных Генриха Самойловича.

Через три дня, после его ухода за кордон, в Харькове (улица Люботинская, дом 7, квартира 4) была арестована мать Генриха Самойловича — Рахиль Люшкова. Пожилая женщина (ей было 70 лет) не работала и находилась на иждивении своих детей. Вместе с Рахилью Самойловной арестовали и сестер Люшкова — Анну (по другим источникам Муру, или Нюру) и Елизавету[259].

Анна Самойловна Люшкова пошла по стопам младшего брата, служила в УНКВД по Харьковской области (вначале экспедитором в отделе связи, затем уполномоченным 12-го отдела (оперативная техника) УГБ УНКВД). Другая сестра, Елизавета, окончив медицинский институт, работала ординатором 1-го туберкулезного отделения в Харькове. 20 июня 1938 года сотрудники 3-го (КРО) отдела местного УНКВД пришли еще по одному харьковскому адресу — улица Чернышевского, дом 26, квартира 12. Здесь проживал старший брат Люшкова Семен, работавший прорабом участка Южмашстроя (по другим данным, зубным врачом).

Арестованных мать и сестер Люшкова по неясным причинам посадили вместе в одну камеру. За то время, пока они отсиживали «положенный срок» перед допросами (а он затянулся на целых девять месяцев), родственники, вероятнее всего, обговорили общую линию поведения. Бывшая чекистка Анна Люшкова научила своих родных тому, что нужно говорить на допросах.

И когда начались вызовы к следователям, то сестры Люшковы стали давать показания, что называется, под копирку. Их брат — изменник Родины, с ними он никаких отношений не поддерживал, писем не писал, в гости не приезжал, лишь изредка высылал деньги на содержание матери. Главной причиной столь холодных отношений между Генрихом и его родными были якобы происки его русской жены, которая не хотела знаться ни с матерью, ни с сестрами и братом своего мужа.

Им вторил и Семен Люшков. Генрих с ним близких отношений не поддерживал, так как знал о «политической невоздержанности» своего старшего брата (того еще в 1927 году обвиняли в «близких контактах» с троцкистами, а в 1936 и 1937 гг. дважды исключали из партии). Никакой помощи он не оказывал, несмотря на свой высокий пост в органах НКВД. Вероятно, отношения между братьями действительно были прохладными, но следует учитывать, что Семен Люшков около 8 лет проработал в органах прокуратуры и в вопросах следствия был тертым калачом[260].

Создается впечатление, что следствие в отношении родственников Люшкова велось спустя рукава, то ли аппарат УНКВД по Харьковской области растерял в период «ежовщины» настоящих профессиональных следователей, то ли из Москвы пришло указание до поры до времени не активизировать следственные действия в отношении родных Люшкова. Ведь окажись они в руках Опытного чекиста, их «обстоятельные» показания могли вывести на более высокие властные круги, и не только на Украине, но и в Москве.

В материалах уголовного дела родных Люшкова есть отдельные моменты, говорящие о том, что побег бывшего начальника УНКВД не был столь спонтанен. Возможно, он готовился заблаговременно, и в подготовке к нему Генриху Самойловичу могли помогать некие помощники (возможно, и не ведающие об истинных намерениях чекиста). Так, в конце мая 1938 года Люшков переслал матери значительную сумму денег, а также поспособствовал появлению приказа о переводе его сестры сотрудницы 12-го отдела УГБ УНКВД Харьковской области на работу в УНКВД по ДВК.

В 1939 году прокурорские работники, изучив материалы уголовных дел на Рахиль, Анну, Елизавету и Семена Люшковых, пришли к заключению, что в их действиях нет состава преступления. Но в НКВД СССР не были намерены выпускать на свободу «членов семьи изменника Родины», а потому предъявили им обвинение в принадлежности к антисоветской террористической организации и отправили все материалы на рассмотрение в Особое Совещание (ОСО).

5 октября 1939 года ОСО при НКВД СССР вынесло свое решение: Р.С. Люшкова как «член семьи изменника Родины» была приговорена к пяти годам высылки в Казахстан, такая же участь постигла и ее дочерей — Анну и Елизавету. Семена Люшкова «за принадлежность к контрреволюционной организации и как члена семьи изменника Родины» осудили на 10 лет лагерей.

Судьба близких Люшкова сложилась по-разному. 28 декабря 1939 года в пересыльной тюрьме умерла Р.С. Люшкова. Сестра Анна после вынесения приговора была направлена на лечение в психиатрическую больницу (Сабурова дача), а затем «в связи с болезненным состоянием» в гинекологическую клинику в Харькове. Здесь ее и застала война. В 1943 году А.С. Люшкову расстреляли немцы. Старшего брата Семена отправили в Северо-Уральский лагерь НКВД. 6 апреля 1942 года он умер от пеллагры в одном из лагерных отделений Ивдельлага НКВД (станция Лобва Свердловской области)[261].

Судьба улыбнулась лишь Елизавете Люшковой. Она отбыла свой срок ссылки в казахстанском городе Актюбинске, работала в местной больнице, в 1945 году была даже награждена медалью «За доблестный труд в период Великой Отечественной войны». На 1957 год она проживала в Актюбинске, работала врачом в районной поликлинике. К сожалению, ее дальнейшая судьба авторам очерка неизвестна[262].

Именно Елизавета Люшкова в 1956 году обращалась в Генеральную прокуратуру СССР с просьбой реабилитировать ее близких, в июле 1962 года подавала заявление на пересмотр дела в отношений своего брата Генриха[263]. 25 января 1957 года судебные инстанции вынесли свое решение: уголовные дела в отношении Рахили, Анны, Елизаветы и Семена Люшковых прекратить за неимением в их действиях состава преступления. На ее заявление от 1962 года из КГБ при СМ СССР был получен отрицательный ответ.

Первой же в списке пострадавших стоит жена Люшкова — Нина Васильевна. Чекисты арестовали ее 15 июня 1938 года на московской квартире Люшкова (улица Малая Каретная, д. 6, кв. 2)[264].