Тирания Я: конец общего мира - Эрик Саден

шестерен, от которых зависит, куда дальше покатится мир. Тон задал Алекс Джонс, сразу после терактов 11 сентября 2001 года поспешивший заявить, что это «операция, осуществленная изнутри». В дальнейшем на собственном сайте InfoWars («Информационные войны») он принялся внушать читателям, что некоторые изготовители фруктовых соков «превращают детей в гомосексуалистов», что от ряда вакцин «развивается аутизм» и массу другой чуши. Самодовольная беззастенчивость породила множество видов деятельности, связанных с обращением к фактам, степень невероятия которых якобы говорит о прозорливости, – причем спасительной, – того, кто их сообщает. Так Дэвид Айк заявил, что на самом деле человечеством управляют «рептилоиды», коварно обескровливающие нас, скрывая свой истинный облик. Майк Хьюз убежден, что нас с давних пор обманывают: Земля не сферична, она плоская – в подтверждение этому он занялся созданием ракеты кустарным способом и на ее борту в 2020 году встретил смерть, когда во время последнего испытания она разбилась. Нелепые измышления все же привлекают растущий интерес, подогреваемый стадным чувством, чему способствуют обмен ссылками, публикации кричащих комментариев под видеороликами, участие в форумах, где обсуждается и отстаивается принцип «отрицательной солидарности», по определению Ханны Арендт, ведь в его основе – изоляция людей, припавших к экранам, исключительная, но такая бессильная ярость мнимого обличения.

Между тем было бы неправильно считать такие явления сугубо маргинальными, ведь им свойственно насыщать дух времени, в котором что бы ни говорилось – все считается потенциально подозрительным: вдруг это рупор так называемого доминирующего порядка? Тенденция ощутимо и весьма бурно проявилась весной 2020 года, в разгар эпидемии, вызванной COVID-19. В словесной «окопной войне» яростно схлестнулись те, кто считал профессора-инфекциониста Дидье Рауля[120] героическим представителем медицинской контркультуры, не затронутой финансовыми интересами, и те наивные, кто полагался на ангажированные исследования, финансируемые фармацевтической индустрией, работавшей над созданием вакцины, чтобы сразу после ее выхода на рынок заработал иммунологический денежный станок, каких еще не знала история. Сегодня все чаще повторяются конфликты нового типа, сталкивающие, с одной стороны, сверхдальновидных скептиков нашего времени, бесконечно убежденных, впрочем, что они на стороне истины, а с другой – послушно идущих следом, тех, кто во имя своих бесплодных демократических принципов готов вестись на обман, и это порождает раскол, который искореняет достижимость любого диалога и ведет лишь к взаимной глухоте, окончательно и бесповоротно. А мы знаем, что если внутри коллектива подавлена возможность обмена, то рано или поздно самые решительные и рьяные возьмут верх и установят свой закон.

Эта скользкая идеология, поощряющая систематические, непрекращающиеся интриги узкой группы людей против более широкого круга, достигает пика в явлении, которое заметно развилось на заре 2000-х годов, а теперь обретает новые формы, – современном антисемитизме. До определенного времени антисемитизм давал о себе знать главным образом на почве религиозных или культурных воззрений: дескать, евреи распяли Сына Божьего, занимаются бесчестным ростовщичеством, а на рубеже XX века к этому добавились обвинения еще с двух сторон: определенная часть левого крыла заявляла о пресловутом захвате экономической системы и банков, а крайне правые – о посягательстве на «чистоту расы» и космополитизме, как идеологическом, так и проявляемом в отношении капиталов. Фигура еврея мешала правильному порядку вещей, ведь его «естественная склонность» – извлекать выгоду из любой ситуации, будь то индивидуально или пользуясь «кровной» солидарностью, не имеющей границ. Все эти разномастные домыслы регулярно становились источником умозаключений, о которых редко заявляли вслух. С тех пор антисемитизм мутировал, задействовав две пружины, придавшие ему новое измерение: доказательства и экспрессивность. Ведь при умелом применении кажется, что эти средства позволяют отыскивать сведения обо всех случаях безнаказанной узурпации, которые затем будут обнародованы – прежде всего в социальных сетях или на тематических сайтах – и дополнены соответствующими комментариями, а они, в свою очередь, по принципу цепной реакции, вызовут появление массы других – такая практика за два последних десятилетия весьма заметно расширилась, приняв обманчиво тривиальный вид.

Наряду с этим изменился и образ еврея. Это больше не чужестранец, «метек», кочевник, вечно куда-то стремящийся и неуловимый, а, напротив, глубоко интегрированная персона, наиболее заинтересованная сторона в системе, ныне массово подверженной критике и отвергаемой. В этом плане он символически представляет фигуру «супербелого». Его можно карикатурно обвинить в преступлениях колониализма, финансовых злоупотреблениях, «логике господства», где бы она ни применялась, и более широко – в поддержании мирового экономического и политического устройства, не щадящего людские массы. Появление этого постулата примерно совпало с проведением Конференции по борьбе с расизмом в Дурбане в 2001 году, когда множество участников, представляющих, так сказать, «антирасистские» и «антикапиталистические» движения, с пеной у рта защищали эту точку зрения. С тех пор заметны изменения: налицо решимость не сидеть сложа руки, не замалчивать факты, при каждой возможности неустанно доказывать – и документально подтверждать – масштаб злоупотреблений, связываемых, например, с репрессиями в ходе израильской оккупации Западного берега реки Иордан или с пристрастной и чрезмерной поддержкой Израиля Соединенными Штатами благодаря умно выстроенным клановым связям и тому обстоятельству, что в Белом доме и Конгрессе постоянно открыта дверь «еврейскому лобби», не говоря об ответственности некоторых лиц и учреждений за ипотечный кризис 2008 года.

Речь никоим образом не идет о «либерализации слова» – это предполагало бы, что наконец зазвучат мнения, которые прежде приходилось скрывать; не говорим мы и о доказательных возможностях, которые могли бы открыться. Принято считать, что людям издавна присуще излишнее безразличие, они всегда легко давали себя одурачить и даже соглашались, что лучше замалчивать мнения из категории запрещенных. Это время прошло. Теперь, собираясь в группы, люди полагают, что они в состоянии определять соотношение сил и избавляться от чрезмерной хватки других, не опасаясь нарушить законодательство – то самое, посредством которого поддерживается несправедливый порядок. Настало время масштабного сведения счетов, но воплощенного не в пламенных речах перед экстатичной толпой, как это было в 1930-х: перед нами разрозненные лица, душой и телом вовлеченные в поиск любых признаков этой скрытой вампирической вездесущности, чтобы предъявлять их миру, пораженному слепотой.

Здесь вполне работает характерная для нынешнего мажоритарного этоса формула из трех элементов, в которой пересекаются чувство, что нас давно водят за нос, владение средствами, внушающими, что мы отнюдь не дураки и стали активнее, и твердое намерение не слушать больше сказки, требовать – по-хорошему или по-плохому – перемен и возмещения, вплоть до готовности к настоящей борьбе. Так что сегодня антисемитизм достиг весьма токсичной стадии – или же крайней точки, имплозивного поворота. Учитывая, что подобные убеждения и высказывания получают мировой резонанс, они незримо наполняют дух времени и распространяют принцип, согласно которому все, что определено предполагаемым