Практическая романтика - Оксана Алексеева

Анатоль приехал после обеда с целым кортежем. Я, например, вообще не поняла, зачем было брать и гаишников с мигалками.

— Анатоль! — Герман радостно похлопал его по плечу. — Твоя страсть к показухе даже во мне вызывает зависть!

— Наконец-то я здесь! — довольно симпатичный, но слишком длинный и худой блондин задрал лицо к синему небу. — Знали бы вы, что такое — провести с родителями столько времени! Я уж думал, что Достоевского начну читать, право слово!

Его все искренне поздравляли с выздоровлением и вели к нашему корпусу. Счастливый Анатоль даже не замечал, как его технично уводят в сторону ото всех приличных зданий. Он поглядывал на нас с Верочкой вопросительно, пока Герман это не заметил:

— А, это наши новенькие! Моя бывшая и Юркина настоящая. Люби и жалуй.

Юра скривился, поправляя:

— Вера и Ульяна. Девчонки, это Анатоль.

Вера забавно хихикала в кулак, предвкушая его реакцию. Анатоль напрягся только в лифте, пока ехали до шестого этажа. Но там смолчал. Прорвало его, когда мы открыли перед ним пустую комнату.

— Это что… мать… за каземат… — у долгожданного гостя отказывал голос.

— Ты чего? — изумилась Кристина. — Нормальные условия, даже душевые кабины установлены. Чего тебе еще надо?

Анатоль готов был возмущаться, но в оцепенении замер, поскольку все уверенно поддакивали — мол, классные же условия, даже тумбы есть для вещей. Повели его на берег, где он немного расслабился и с удовольствием вещал, как сильно страдал в заточении без возможности выйти из дома. Как у них за это время уволились сразу две уборщицы и один повар, которых он достал. Но он ничего не мог с собой поделать! Любой, оказавшийся на его месте, тоже бы каждые две минуты трезвонил в колокольчик и просил ему то воды принести, то унести, то снова принести. Особое место в его рассказе занял анализ современного телевидения, которое «вообще предназначено только для умственно отсталых».

Сильно притупилась его бдительность во время мини-вечеринки на берегу моря до самой ночи, где он ощущал себя в привычной обстановке. Он и не замечал, что мы уже в одиннадцать на глазах вырубались, а потом и Герман не выдержал:

— Все, народ, пойдем спать.

— Уже?! — не понял Анатоль.

Но пошел, раз все пошли. Окончательно до него дошло, что что-то идет не так, когда Юра с Мишелем долбились в его дверь в полшестого утра, пытаясь разбудить.

— Что случилось? Куда?.. — Анатоль выскочил в коридор в панике прямо в трусах, отчего Верочка вообще почти в голос рассмеялась, чем чуть не выдала всю авантюру.

— На завтрак, там по времени. Потом на склад, — отчеканил Герман, который в такую рань так и не научился сразу быть в хорошем настроении.

— На… склад?

Его, уже спешно натягивающего вчерашние джинсы в песке и футболку, подхватили близняшки, щебетавшие наперебой:

— Конечно! А ты что думал? Мы же здесь на практике! А чтобы понять азы работы, надо начинать с самых низов!

— Анатоль! У тебя один глаз так и не открылся!

— Анатоль, спокойнее! Через пару недель почти привыкнешь! Это на самом деле очень интересно!

— Да! Марк Александрович знает толк в развлечениях!

Мне уже стало его жаль, настолько растерявшимся он выглядел, а его все закидывали новой информацией, не давая времени привыкнуть к старой.

Наша четверка уже второй час запускала постельное белье в опостылевшие аппараты, когда Герман сказал задумчиво:

— Неужели уехал, не попрощавшись?

Мишель неуверенно ответил:

— Да не, он пару дней-то продержится. Орать, правда, вечером будет — всем мало не покажется.

Кристина была еще менее уверенной:

— Почему вы совсем в него не верите? Он останется — мы же все остались, и ничего!

И как раз в этот момент дверь тихо отворилась, впуская долговязого внутрь. Он вообще замер, наблюдая почему-то только за Германом. Вероятно, до сих пор еще теплилась надежда, что это просто хорошо организованные издевательства, но представшая картина окончательно все расставила по своим местам.

— Э, люди, — позвал он. — Знаете… У меня нога все еще ноет… Я, наверное, домой лучше. Ну ее, эту практику…

Герман и не пытался скрыть смех:

— Неужели дома уже не так скучно? Или ты не можешь делать то, что можем мы?

— Да не… Просто нога еще… ноет!

И, пока его не начали уговаривать потерпеть еще немного, побежал от нас так, будто у него ноги олимпийского чемпиона. Довели парня, перегнули с шуткой. Мишель, хоть и смеялся, но попытался товарища оправдать:

— Это потому, что он сразу с нами не был! Тогда как-то уезжать было неправильно — типа в самой глубокой жопе своих бросил, а потом вроде как и втянулись. И Анатоль бы остался, если бы его вот так резко не окунули!

— Остался бы, остался, — примирительно сказала Кристина. — Но у него же нога… ноет!

Я же про себя отметила, что никто не вспомнил о том, кто их в ту самую «глубокую жопу» и отправил, хотя реакция Анатоля очень наглядно продемонстрировала, насколько этот мир отличается от прежнего. И ведь втянулись, заметно: никто не ноет, Кристина облупившегося маникюра будто не замечает, близняшки спрашивают, на ком из них синяя форма лучше сидит — как будто и для близняшек администраторская стойка была пределом мечтаний, даже Кеша перестал постоянно зависать, поскольку от этого его отучил подгоняющий завхоз. На глазах людьми становятся! Ладно, пусть не благодарят.

Я смеялась вместе со всеми, но вдруг заметила, что Герман на меня смотрит пристально с какой-то незнакомой для его лица улыбкой. Я тут же умерила пыл, он тоже уставился на очередной пододеяльник. Это он, должно быть, радуется, что и я под его черную ауру попала и немного стала такой же, как все они.

Конечно, хотелось бы свободного времени побольше, зато мы старались не упускать ни одного часа. Пора было признать, что лето удалось! Да, начиналось все очень плохо, но теперь те ощущения стирались с помощью новых моментов. Например, когда я, едва научившаяся играть в пляжный волейбол, забивала, и Герман с другой стороны от натянутой веревки психовал и называл Кешу криворуким. А потом, вскинув бровь, наблюдал, как мы с Юрой исполняем свой победоносный и унизительный для противника танец — ручки по кругу, бедрами в стороны. Чаще всего проигрывала та команда, в которой была я, но оттого и редкие победы ощущались слаще.

Или когда мы усаживались одним рядком, чтобы смотреть на закат. И молчали до тех пор, пока совсем не стемнеет. Красиво. Черт побери это море, как же оно красиво! Своим совершенством заглушает даже мысли, не то что слова.

Или когда мы все вместе все-таки поехали в город на нескольких машинах. А потом и завалились в какое-то кафе. Там было не так уж и весело, но когда мы утром продирали глаза, даже нескольких часов не проспав, начали безудержно смеяться, поглядывая друг на друга. Узнали бы они цену такого веселья, если бы их не принудили работать, как же! Но заодно узнавала и я. Как и их узнавала. Большая восьмерка — это не единый организм, как всегда представлялось со стороны. Они все разные, объединенные только общим прошлым и проблемами в богатых семьях. Со временем я даже начала отличать совсем легкомысленную Ангелину от чуть более серьезной Анжелы, что уж говорить об остальных. Уверена, что если любого из них вытащить из-под крыла Германа и поместить в нормальное общество, то уже через месяц они не были бы такими придурками.