Дальше живут драконы - Александр Афанасьев

— А это — зачем?

— Чтобы уносить ноги, друг, когда станет совсем горячо. Надеюсь, мы успеем.

На бортах, за пулеметами Браунинга — стояли спецназовцы из малоизвестной тогда UDT[64], которую и возглавлял теперь Морган. Они прислушивались к разговору…

— А тот парень, который санкционировал отход от причала — спросил Воронцов — знает, что ты не собираешься возвращать катер?

Один из спецназовцев, не сдержавшись, прыснул от смеха…

— Похоже, ты понравился моим парням — прокомментировал Морган — впрочем, хохмачей и у меня хватает. Хочешь быть полезным членом общества? Тогда вставай вон там и смотри, как бы нас не подстрелили…

Стемнело разом…

В высоких широтах — темнеет очень быстро, а в джунглях — тем более. Только что светило солнце — и вот, оно падает в трясину джунглей которые более цепкие, чем любое болото — и наступает тьма. На охоту — выходят хищники, которые прятались днем, партизаны — вылезают из своих подземных нор, соединенных в причудливые подземные лабиринты, которые по слухам прокопаны до самого Китая. Сразу становится очень тихо — гулкая тишина, прерываемая лишь отчаянным криком твари, которой сегодня не повезло…

Пиббер шлепал вверх по реке в почти полной темноте. Бормотание двигателя — отдавалось от воды и слышалось очень гулко, казалось, что они сами кликают себе неприятности этим звуком, что бандиты со всей округи — стекаются к реке, чтобы дать бой. На самом деле — это не так, конечно, партизаны занимают один и тот же район и стараются из него не выходить без необходимости. Но по нервам бьет…

Пахло сыростью — но не слизью, как у моря. Всепроникающего запаха рыбной слизи, от которого мутило — не было.

— Ну, как?! — Морган улыбался в темноте. Хитрый жук, он сидел на палубе, баюкая в нежных объятьях винтовку М21 с глушителем и прицелом типа Старлайт. Что бы не случилось — первым бьют по наблюдателям, дальше по пулеметчикам. Он сейчас — почти неуязвим.

— Сколько еще идти? — вопрос на вопрос ответил русский

— Думаю, меньше часа.

— Что вы там видели?

— Много чего. Ты же знаешь, на аэрофотоснимках обычно мало определенного. Неправильный лес. Тропинки, протоптанные в лесу. Этого…

Морган не договорил — их всех кинуло вперед. Воронцов налетел грудью на острый край крыши мостика — хорошо, не зубами.

— Вот же…

— Внимание!

— Черт, не стрелять! Не стрелять.

Пришедший в себя водитель отработал назад

— Сукины дети

— Бревна?

— Они самые…

Так называлось заграждение, которое трудолюбивые вьетнамцы строили на реках. Несколько бревен от берега до берега, ниже уровня течения, так что их не видно. У местных речных доу осадка такая, что они проходят, а вот пибберы — нет. Местные говорят, что это для того, чтобы ловить рыбу в заводях

— Сукины дети… Марк! Ты цел?

— Да, сэр! — отозвался пулеметчик на носовом.

— Посмотри, нет ли течи!

— Есть, сэр!

Пибберы — давно оснащались усиленным корпусом как раз на такой вот случай. Но посмотреть не мешает.

Двое спецназовцев — подтащили волокущуюся на тросе лодку и сошли в нее — чтобы разобраться с препятствием. Морган — поднялся и встал за пулемет, Воронцов за другой.

— Влад! — спросил он, как ни в чем не бывало

— Да?

— Какого черта ты тут делаешь?

— Хороший вопрос — с иронией ответил Воронцов

— Нет, я серьезно — сказал североамериканец — положим, я выполняю свой долг. А по нашей природной тупости и упрямству, которая у нас от воды из Миссисипи — лезу во все дерьмо, какое только может попасться под ноги. Потому я здесь. А ты какого хрена тут делаешь? Ты нассал в пиво адмиралу или что?

— Может, и так…

— Нет, я серьезно. Ты можешь играть в хренова европейского рыцаря, молчаливого и говорящего по одному слову за раз — но ты тут, с нами, посреди долбанных джунглей. И если мы достаточно хороши, чтобы ты решил подохнуть с нами — почему бы тебе не удостоить нас ответом? Какого хрена ты тут забыл?

— Ты читал Грина?

— Кого? А… Наш человек в Гаване… да, читал.

— Не этого. Александра Грина…

— А что… был такой? Нет, не читал.

— Он писал про страну, где-то в южных морях. Ниже Китая и выше Австралии. Про порты, в которые заходят только парусники. Знаешь… это очень хорошая страна, если судить по его книгам. Города… из белого камня. Парусники. Рыбаки. Отважные капитаны…

— Господи… какая чушь. Он что — не видел этого дерма? Мог бы съездить…

— Однажды я с приятелями вышел в море… в Крыму. На парусной шлюпке. С нами была девчонка… отчаянная такая. Знаешь… если бы не Грин — наверное, я никогда не смог бы даже заговорить с ней. Но она тоже любила Алые паруса.

— Алые паруса? Что за хрень?

— Одна из книг. Маленькая девочка, дочь рыбака. Однажды, когда она еще была совсем маленькой, ей приснился сон. Про парусник с отважным капитаном. И парусами… у него были алые паруса, а не белые как у всех. И она ждала… ждала его с детства на берегу моря. И дождалась. Однажды — она увидела в бухте алые паруса.

— Черт… сейчас расплачусь.

— Ее звали Ассоль.

— А ту девчонку как звали? Ну, о которой ты говорил.

— Марина. У нее было два имени. Марина и армянское — Маринэ.

— И она тебя кинула, верно? — почти утверждающе сказал Морган

— Она теперь моя жена.

— Да… и ты уехал из своего Крыма, от нее, сюда, искать эту страну?

— Ну… можно и так сказать….

На моём горизонте ночь,

Звёздная кутерьма.

Млечный дым романтических снов

Сводит меня с ума.

Я иду навстречу заре,

Я так этому рад.

Я иду навстречу заре,

Чтобы вновь увидеть закат[65]…

Морган приподнялся на локте, чтобы плюнуть за борт. Ни один мареман не сделал бы это будучи трезвым — но река, к верховьям которой они шли не заслуживала ничего иного.

— Нет, друг мой, нет, нет. Я думал, что ты просто двинутый, но теперь вижу, что это не так. Ты совсем долбанутый. Таким долбанутым даже мой первый капитан не был… Эй, Брет! Что там нахрен!? Мы так и будем тут болтаться как дерьмо!?

— Мы слишком шумим…

Окончательно стемнело. Звук на воде разносился четко как бой там — тамов. По обе стороны реки — безмолвной стражей стояли тропические деревья, их ряд — уходил в бесконечность…

— Что предлагаешь? — спросил Морган.