Дальше живут драконы - Александр Афанасьев

оружие и научить их защищаться самостоятельно — было исключено под бешеным давлением французов: они считали, что в таком случае, больше контролировать местных они не смогут и Империи конец. Беда была в том, что Французской Империи уже пришел конец, просто, они не хотели этого принимать. И дрались за мираж, за воздушный замок, давно унесенный ветром.

Местные крестьяне были совершенно не агрессивны к нему, они искренне интересовались тем, что он говорит, и удивлялись тому, что белый человек хоть плохо, но говорит на их языке, и не боится остаться с ними, в их хижинах. Если бы они могли — они бы заполнили дом старосты до отказа — но правила не давали им это сделать. Поэтому — они собрались у дома старосты, жадно вслушиваясь в каждое слово, доносящееся из-за легко колышащихся занавесок.

Капитан — лейтенант Воронцов отставил пиалу, в которой были остатки рыбного кушанья, пахшего, к сожалению дизелькой, приложил руку к сердцу.

— Кам он. Рат нгон

Это значило: спасибо, очень вкусно. Эти слова знал почти каждый советник — питались то они у местных

— Ту хан пхук…

Вьетнамский староста, важный, как китайский божок, поклонился — это, кстати, не было вьетнамской традицией, скорее китайской. Или увидели в фильмах. Фильмы кстати сыграли очень важную роль в том, что происходит, и если бы кто-то потрудился снимать хорошие фильмы для местных, или хотя бы переводить свои на местные диалекты — многое было бы по-иному. Аннамцы были настоящими фанатами кино.

— Уважаемому господину нравится наша страна? — спросил староста

— Да, хотя здесь сыро.

— Что имел в виду уважаемый господин?

Воронцов как смог объяснил — для вьетнамца объяснять, что такое сыро бессмысленно, как и африканцу объяснять, что такое снег. На Ближнем Востоке Бейрут стал таким популярным местом, потому что там рядом горы, в которых есть снежный сезон — и туда со всего Востока едут люди, чтобы увидеть такое чудо, как снег.

— Но как же тогда вы выращиваете рис, если у вас так мало воды и холодно? — озабоченно сказал староста

— Мы не выращиваем рис. Мы выращиваем овес, ячмень, пшеницу, рожь… — Воронцов объяснил, как пашут землю, правда, заменил слово «трактор» на более понятное «буйвол».

— И много ее получается? Каков урожай?

— Меньше чем у вас, к сожалению.

Староста просиял — аннамцы любили похвалы по любому, самому ничтожному поводу. И этого французы не поняли

— А твои друзья амрикаи тоже пашут землю?

— Да, и они тоже.

— Это довольно трудно — посетовал староста — не то, что у нас.

— Да, наверное.

Староста достал сигарету — курению местных тоже научили французы. Хуже всего — местные курили самые крепкие сигареты, которые только могли найти.

— А велика ли у вас страна? — спросил он, окутываясь облаком дыма.

— Очень велика. Раз в сто больше чем ваша.

— В сто раз!

— Примерно так.

— Но сколько же вас тогда народа?

— Не так много — Воронцов снова начал объяснять — просто у нас меньше народа, чем земли. Часть земли занята лесом и там никто не живет.

— Совсем никто?

— Почти никто. Есть охотники.

— А, хмонги.

Староста пришел в уныние — отношения с хмонгами были непростыми

— Я знаю, что делать! — вдруг объявил он

— И что же?

— Уважаемым русским надо рожать больше детей. Тогда они смогут заселить всю вашу землю и она не будет пустовать.

Староста повелительно крикнул — и в комнату, отделенную легкой перегородкой, вошла женщина, подталкивая перед собой невысокую, хрупкую, изящно сложенную — это было видно даже под крестьянской одеждой девочку. Как и со всеми вьетнамками — было не понятно — совершеннолетняя она или еще нет.

— Моя дочь, которую зовут Тиен в самом расцвете, и может родить уважаемому господину много детей…

Так и есть…

— Благодарю, уважаемый, но у меня уже есть жена

— Ну и что — не отступал староста — у человека может быть не одна жена. К тому же твоя жена далеко, верно? — он подмигнул — а человек не может без жены.

— Наши традиции разрешают мужчине иметь только одну жену, уважаемый. Это традиции нашего народа.

Разочарованный староста махнул рукой — и потенциальную невесту увели.

— Это плохие традиции — сказал он — вот почему у вас пустует столько земли.

Воронцов достал из портмоне фотокарточку, протянул старосте

— Это моя жена. У нас принято любить до смерти…

Староста осторожно взял фото, поднес к свету керосиновой лампы. Нацепил очки, чтобы посмотреть

— Да… — сказал, наконец, он — у тебя хорошая жена. Наверное, такой жены хватит и одной….

На реке — уже слышалось гудение пиббера.

Пиббер был обычным для таких мест, скорее средним чем большим — потому что пибберы делались из чего угодно, в том числе и из трофейных плавсредств и никакого единого стандарта не существовало. Этот — был длиной около сорока футов, с низким постом управления, дополнительно забронированным решетками и вырезанными из подбитой техники листами брони. Огневых точек на нем было три: спереди авиационная спарка пулеметов М3, причем не самодельная — а заводская, с правым и левым питанием — явно снятая с одного из многочисленных когда-то стратегов типа В29. По бортам — были установлены пулеметы Браунинг-30, тоже снятые с техники — североамериканская армия стремительно перевооружалась на М60, который солдаты называли не иначе как свиньей[62], а старые добрые Браунинги — отдавали для вертолетов, гантраков и вот таких вот пибберов. Кроме того — на таком пиббере обычно возили трехдюймовый миномет с запасом мин, который использовали при стрельбе по берегу. На более крупных речных кораблях — моряки даже сделали гибрид из М2 и трехдюймового миномета, переделав его под казенное заряжание. Но этот пиббер — для такого орудия казался маленьким…

Бурчащий мотором катерок — толкнулся боком к отмели и капитан — зашлепал по воде, держа на вытянутых руках винтовку и рюкзак. Их у него приняли — а потом и его втащили на борт. Оставшиеся на берегу аннамцы из отрядов самообороны — весело махали вслед.

Катерок забухтел и начал отрабатывать назад…

— Добро пожаловать на борт, друг…

Морган для прогулки по лесу переоделся — вместо форменной куртки с отрезанными рукавами появился жилет из грубого брезента, сшитый самостоятельно, за спиной — висел рюкзак — однодневка и похожий на уродливо гипертрофированное помповое ружье гранатомет Чайна Лейк.[63] На боку у него — был автомат Эрма с коротким стволом и длинным, на сорок патронов магазином. Обычный выбор десантников…

За пиббером — на длинном тросе тянулась лодка типа STAB — Воронцов