Князь Святослав - Борис Васильев

— Он погубит Русь… — еле слышно прошептала великая княгиня, оседая на руках Свенельда. — Наш сын погубит Русь…

— Лекаря!.. — закричал Свенельд.

Но было уже поздно. Великая Киевская княгиня Ольга, королева русов, лежала мертвой на его руках.

1

Новгородский князь Владимир не мог править в самом дерзком и вольном из всех городов тогдашней Руси так, как желал. Пока был жив великий князь Святослав и его законные сыновья, он не чувствовал себя в безопасности. Необходимо было на время исчезнуть и затаиться. Он решил так и сделать. Прямо завтра.

Только ночью его разбудили. Тихо-тихо. Неслышно разбудили.

— Спокойно, княжич, мы не собираемся тебя убивать. Надо просто потолковать по душам, чтобы понять, как нам дальше действовать совместно с тобой.

Владимир промолчал, понимая, что любой его крик повлечет за собой гибель. Только кивнул головой.

— Я — Неслых, сын боярина Берсеня. Был определен на службу к великой княгине Ольге, которая поручила мне тайно охранять великого князя Святослава. Я честно и преданно исполнял свой долг, пока не убедился, что Святослав мечтает создать свое княжество и что на пути к этому он не щадит ни женщин, ни детей. Тогда я связался с твоим дедом, великим воеводой Свенельдом. Он повелел мне охранять тебя, и вот я здесь.

— От кого охранять?

— Святослав намерен разделить Киевское Великое княжение меж своими сыновьями. Поэтому он и отправил тебя в Господин Великий Новгород, где ты всего лишь служилый князь, пока Совет не решит, что тебе пора уходить. Вряд ли тебе понравится судьба князя изгоя?

— Откуда ты знаешь, сын Берсеня, что великий князь не даст мне удела?

— Ему не нужна сильная Русь. Удобнее разделить ее на уделы.

— И наследные княжичи начнут драться меж собой за великокняжеский престол, — сказал Владимир только для того, чтобы выиграть время.

— И за спиной Святослава окажется разоренная земля, способная лишь поставлять ему рабов, — вздохнул Неслых. — Это слова самого Святослава. Твой дед, великий воевода Свенельд, и послал нас к тебе. Мы скакали день и ночь, чтобы предупредить.

— Я решил уехать, — сказал Владимир, все еще не очень-то доверяя неслышной службе гостей. — Сказал Совету господ, что еду нанимать собственную дружину. Из шведов, финнов, норвегов.

— И они обещали тебе, князь Владимир, оплатить эту дружину.

Неслых не спрашивал. Он утверждал. Владимир понял, что тайный гонец все знает, что его люди опутали всю Киевскую Русь. И все-таки: что из этого всего следует.

— Со мной едет мой уйко Добрыня.

— Поезжай непременно, но я все же дам тебе двух своих людей.

— Помочь мне нанять дружину?

— Нет. Сохранить твою жизнь, князь. Первый удар сынов Святослава будет нанесен по тебе.

— Но я же буду за рубежами…

— Для золота нет рубежей, великий князь.

— Я всего лишь приглашенный на службу князь Великого Новгорода.

— Это — сегодня. А послезавтра я поздравлю тебя с Великим Киевским престолом.

2

Великий князь Святослав, будучи воистину одним из крупнейших полководцев того бурного времени, похоже, не обладал способностью просчитывать последствия своих шагов, а может быть, пренебрегал ими. Обольщенный легкими победами, он недооценивал способностей своих противников, которыми к тому же двигала любовь к родине. Святослав практически до сей поры не вкусил горьких плодов поражений, а победы, как известно, ничему не учат.

Пока он устраивал семейные дела в Киеве, в далекой Византии свершился государственный переворот. Старый, а потому и нерешительный император Никифор Фока был отравлен своей супругой Феофано и ее любовником Иоанном Цимисхием.

Армянин Цимисхий ростом был ниже среднего. Это, правда, не мешало ему стать искусным воином, сильным и необычайно ловким. В прыжках, игре с мячом и стрельбе из лука он превосходил многих. Поставив рядом четырех коней, он прыгал, делая переворот в полете, и садился в седло последнего коня. А стоя на крупе скачущего коня, попадал стрелою в отверстие кольца.

Он был любимцем армии. В нем видели своего маленького богатыря, равного им по происхождению. И армия стала первой, кто поддержал государственный переворот.

Новый император и полководец первым делом заключил военный союз с Болгарией. Обрадованные болгары заняли все города и крепости, которые захватил Святослав. В том числе и Переяславец-на-Дунае, который великий князь определил столицей своего государства. А Цимисхий тем временем отзывал из Месопотамии войска и преобразовывал свою кавалерию в регулярную, имеющую отличное вооружение и броневую защиту. Этим он сковал степную конницу Святослава, способную на быстрые удары, но не умеющую вести развернутых и длительных конных сражений.

Если великий князь Святослав был непревзойденным тактиком, то Цимисхий прекрасно разбирался в стратегии. И, в конце концов, навязал захватчикам русам маневренную войну.

Святослав, как Цимисхий и предполагал, бросился отвоевывать болгарские города по Дунаю. Всю эту территорию он называл собственным княжеством, во имя чего и посадил своих сынов на княжение в русских городах. Болгары дрались отважно и гибли сотнями, надеясь, что вот-вот придет помощь из Византии, потому что больше надеяться было не на что.

Тогда Святослав для устрашения болгар прибег к широкому захвату заложников. Набирал среди известных и богатых семей женщин и детей и предупреждал, что будет казнить их на глазах осажденных, пока те не сдадутся. И действительно прилюдно казнил, отрубая головы. Свыше трехсот женщин и детей было обезглавлено воинами Святослава, но болгары не желали сдаваться. Жертвуя своими крепостями, они выигрывали время для Византии.

От этого жертвенного сопротивления великий князь, не в силах понять причины его, зверел все больше и больше. Тысячи ни в чем не повинных женщин и детей были отправлены на тот свет в жесточайших муках и без всякой вины.

3

В это время воевода Свенельд сплавлял по Днепру из Киева свою дружину. Сам он двигался на отдельном струге, один, только с гребцами и кормчим. И никто не мешал ему безмолвно и без единой слезинки оплакивать свою единственную любовь.

А ведь он любил свою жену. Она родила ему детей, оказалась прекрасной хозяйкой, но…

Но самая первая, еще детская любовь оказалась сильнее. Королева русов затмила собою все, снилась в мучительных юных снах, а смех ее навеки поселился в его душе. Это ради нее он нырял в омуты за самыми красивыми белыми кувшинками, из которых делал ожерелья для своей королевы.

Только теперь, похоронив Ольгу, он всею душой своею познал, как бездонно любил ее. Какую оглушительную пустоту почувствовал в душе своей, когда собственными руками закрыл ее необыкновенные синие глаза.