Счастье рыжего цвета - Любовь Хилинская

Краем глаза он заметил над собой незнакомого мужчину, который уже заносил ногу для удара.

- Моя! – рычал тот с бешеным выражением лица.

Матвей сгруппировался и перекатился на бок, после чего вскочил на ноги, встав в боевой стойке напротив нападающего, который был высок, выше него самого, шире в плечах и явно сильнее, но отступать парень был не намерен.

Боковым зрением он заметил, как Юля подскакивает, с круглыми глазами глядя на взбешенного лиса, как определил Матвей, а в следующую секунду бледнеет и плюхается обратно на попу.

- Егор! – с каким-то ужасом в голосе воскликнула девушка и, оттолкнувшись ногой, попыталась отползти назад, отчего внимание рыжего переключилось на нее, а в следующий миг он повалился на землю, сраженный кинувшимся Матвеем.

Егор устало потер переносицу, оттолкнув от себя бумаги, развернулся в кресле с высокой спинкой к окну, вгляделся в голубое в нежных облаках небо. Не так он себе представлял эту поездку, совершенно не так. Было желание оторваться от семьи, хоть ненадолго почувствовать себя холостяком, но Полина как репей уцепилась за возможность поехать во Владивосток. И девочек с собой потащила, хотя няня могла бы прекрасно с ними справиться.

Теперь же вся эта женская сборная посиживала в номере отеля, ожидая возвращения главы семейства с работы, чтобы всем вместе пойти в какое-нибудь пафосное заведение на обед. Егора поражала способность жены находить все те рестораны, где на обычных людей смотрели как на пустое место. И счета потом получались соответствующие. Нет, он не бедствовал, и даже если Поля будет хоть трижды в день тратить подобные суммы на еду, он не станет беднее, однако, всегда было жаль потраченного впустую. И даже не денег, а времени, которое можно было бы провести с пользой. Порой Егор жалел, что так безрассудно поддался горю и позволил наглой блондинке забраться к нему в постель. В день, когда он узнал о гибели Юли, внутри будто что-то надломилось. Он и не думал, что может быть так больно, настолько горько, и искал утешения в алкоголе, набравшись до состояния невменяемости, чем и воспользовалась Полина.

Смысл в женитьбе на ней отпал, о чем он и сообщил Михаилу, но, когда девушка ворвалась к нему с результатом из лаборатории, подтверждающим беременность, мрачно признал, что все же придется ему стать примерным семьянином. Он не усомнился ни на минуту, что ребенок от него, и даже не стал делать ДНК-тест после рождения девочек, так как было сразу понятно, что эти рыжие вихры на макушках не просто так. И это было первым за последние месяцы, что порадовало его, так как ни пустышка-жена, разбазаривающая его деньги, ни работа, ничто другое не радовало совершенно. Мир опустел. И это было странным, так как невозможно представить, что за столько короткое время человек может так влезть в душу и мысли. Может, это любовь? И так глупо было отпустить эту любовь, позволить каким-то обстоятельствам стать выше чувств. Егор будто охладел к жизни. Дом-работа-дом-работа, он иногда чувствовал себя хомяком, крутящимся в бешеном колесе, из которого не было выхода.

Сообщения, что оппозиционеры стали активно действовать, встряхнули его, вывели из скорлупы, заставили шевелить мозгами и предпринимать какие-то шаги для предотвращения войны. Егор мотался по стране как первый заместитель Михаила, пытаясь не допустить кровопролитий, но не всегда получалось. Стычки между кланами и противниками традиционного уклада случались все чаще и чаще. Только с Дальнего Востока всегда докладывали о спокойной обстановке, и Егор заинтересовался, как так получается, что оборотни научились мирно сосуществовать. Неужели было что-то такое, что примиряло их друг с другом?

Татьяна, бывшая в его памяти огненной штучкой, так и осталась красавицей с чувством юмора и собственного достоинства. Она прямо заявила Егору, что не желает иметь никаких отношения с женатым мужчиной, но готова сотрудничать с ним как с коллегой. На этом и строилось взаимодействие. Даже кабинет ему выделили. И в этом-то самом кабинете, который принадлежал ушедшей в отпуск переводчице, Егора порой колбасило от воспоминаний. Почему-то здесь он особенно остро чувствовал свою тоску по Юле, вернувшуюся спустя столько лет. Ему даже стало казаться, что вещи пахнут ею, хотя быть этого не могло точно. Вот и сейчас, глядя на подоконник, уставленный цветами, оборотень внезапно вспомнил, как впервые увидел эту девушку. Она стояла в солнечных лучах и сама казалась солнышком. Волосы светились, веснушки на носу были каждая на своем месте, потрясающие голубые глаза смотрели настороженно, и пахла она при этом так восхитительно, что хотелось схватить ее и увезти куда-то далеко-далеко, где никто не сможет отобрать желанную самку у него.

Не уберег. Не смог. Сейчас, спустя столько лет, Егор понимал, что вся возня вокруг традиций оборотней ничто по сравнению с истинными чувствами. Он пообщался с оппозиционерами, постарался разобраться в их требованиях и с удивлением осознал, что ему гораздо ближе все то, что было противным поборникам клановости. Но ведь можно жить кланами, но уже без этих диких анахронизмов. Кому нужна жена, которую воротит от тебя? Или почему нельзя воспитывать девочек наравне с мальчиками, чтобы и те и те могли обретать вторую ипостась? Это были преступные мысли, Егор сознавал.

Сейчас он молча вздыхал, размышляя о том, что хотел бы, чтобы его дочери жили свободно и могли сами выбирать свою судьбу. В голову закралась мысль о том, что в его силах это изменить. Нужно просто признать право оппозиционеров жить так, как они того хотят. Свободно. И отменить все те нелепые правила для кланов, на которых сейчас построена вся жизнь. Это было так легко и так сложно одновременно.

Вытащив телефон, он набрал номер жены и коротко сообщил в трубку, что задерживается на работе, после чего вышел из здания, сел в арендованный автомобиль и помчался в сторону леса, желая сбросить с себя напряжение последних дней. Нужно было основательно проветрить голову и мысли, решить, как быть дальше. Зверь в нем рвался на волю, и, едва оказавшись в самой чащобе, взял верх над человеческой ипостасью.

С наслаждением потянувшись в образе лиса, Егор принюхался – прелая листва, запах косули, след зайца, клок шерсти медведя – все это было недоступно человеческим органам чувств, но стало как открытая книга для зверя.

Помчавшись сквозь густой подлесок, мужчина ощущал единение с природой как никогда, душа его пела, грудь буквально разрывало от радости, мощные лапы несли гибкое поджарое тело без всяких затруднений. Он свободно прыгал через препятствия, пару раз с удовольствием выкатался в траве, подрыгав лапами и хвостом, потом снова бежал и бежал вперед без устали.

Прошло около часа, прежде чем дыхание стало давать сбой. Захотелось пить, и как раз кстати где-то вдали послышался звук водопада. Повернув туда, Егор обернулся человеком и спокойным шагом шел, дыша полной грудью, приводя мысли в порядок. Раздвинув кусты, он вышел к берегу лесного озера, которое образовало маленькую заводь, из которой он и напился, черпая ладонью воду. На другом берегу веселилась молодежь, а еще дальше, на лесной поляне парочка сплелась в страстных объятиях. Отчего-то это зрелище было неприятно Егору. Может, оттого, что девушка была блондинкой с длинными волосами, такими, какие были у Юли? Парень же был оборотнем, молодым медведем, сильным зверем. Ветерок, повернувшись, дунул в сторону уже собравшегося уходить Егора. Он втянул ноздрями сладкий аромат самки, в глазах потемнело. Он знал этот запах. Ни с одним другим бы не спутал. На шее внезапно зачесалось место, где Юля когда-то оставила след своих зубов. Потерев рукой кожу, Егор обернулся и пристально вгляделся в девушку. Она запрокинула голову и застонала, приоткрыв рот, когда губы парня коснулись ее обнаженной груди.