Рядом с Джоном и Йоко - Джонатан Котт

— Это, конечно, будет нелогичным и может прозвучать странно, но я всегда хотел спросить тебя о твоих взаимоотношениях с небом, — признался я. — Ты знаешь, что во французском есть такой оборот don du ciel — подарок небес? Мне кажется, ты получила много таких подарков.

— Да, это прекрасно. И на самом деле я всегда говорила, что получаю от неба дары.

— Любопытно также и то, что во французском ciel означает и небо, и рай.

— Вот это да! — воскликнула Йоко.

— В Imagine Джон предлагает нам представить, что нет ни рая, ни ада, а есть только небо над нами.

— Именно.

— Один мой знакомый недавно был в Ливерпуле и сказал, что в 2002 году местный аэропорт был переименован в аэропорт имени Джона Леннона. Он говорил, что внутри основного терминала за стойками регистрации теперь стоит семифутовый бронзовый Джон. И меня как обухом ударило, когда я узнал, что девиз аэропорта, закрепленный на его крыше, — «Над нами только небо».

— Да, они получили послание. Ты когда-нибудь замечал, что вибрации, которые ты ощущаешь на борту самолета, отличаются от тех, которые ты чувствуешь на земле? Но, когда ты на борту, над тобой действительно только небо — ты свободен от всех этих земных вибраций. И это так прекрасно! Многое из того, что я написала, было написано в небе.

Я вспомнил, что во время Второй мировой войны мать Йоко укрылась вместе с тремя детьми в маленькой деревушке, где Йоко, которую беспрестанно дразнили деревенские дети, обретала покой, просто лежа на спине на татами и глядя в небо сквозь отверстие в крыше. Позже она объясняла, что тогда использовала всю силу своего воображения, чтобы выжить. В песне Sky People она провозгласила: «Все мы — небесные люди».[134] В другой песне, Silver Horse, она высказала пожелание, чтобы некто «мог взять ее в синее-синее небо». И Джон Леннон, которому удалось взять ее туда, называл ее «Йоко в небесах с бриллиантами».

Среди множества связанных с небом работ Йоко есть Glass Keys to Open the Sky («Стеклянные ключи, отпирающие небо») с четырьмя стеклянными ключами, помещенными в коробку из плексигласа; инсталляция 2008 года под названием Liverpool Skyladders «Ливерпульские небесные лестницы», в рамках которой она расположила двадцать пять пожертвованных ливерпульцами стремянок на месте разбомбленной церкви Св. Луки в надежде, что это поможет людям «найти место для мечтаний и воображения под открытым небом»; видеоинсталляция Sky TV «Небесное телевидение», которую она придумала еще в 1966 году и которая стала первой видеоскульптурой Йоко. Каждый раз, бывая в Азиатском обществе в Нью-Йорке, я улучаю минутку, чтобы посмотреть на эту инсталляцию: камера, закрепленная на крыше здания и устремленная ввысь, круглые сутки транслирует изображение неба на телевизионный монитор, установленный в холле музея. Когда некто, описывавший астронома, сказал: «Он знал небо наизусть», — он, должно быть, также имел в виду и Йоко.

— Да, — подтвердила она, — вся моя работа устремлена к тому, чтобы неба было как можно больше. Когда тебя мучает жажда, ты думаешь о прохладной воде, я же всегда думаю о небе.

— В своей песне Cold Turkey Джон кричит от боли: «Мне не увидеть будущего, мне не увидеть неба»,[135] — как если бы невозможность увидеть небо являлась одновременно причиной и следствием глубокой депрессии.

— Да, я думаю, что небо и в самом деле может излечить.

— Но есть и оборотная сторона. В одном из самых красивых своих стихотворений «Мозг шире, чем небесный свод» Эмили Дикинсон пишет, что, если поставить рядом мозг и небесный свод, «один в другой легко войдет, нас прихватив двоих».[136] А японский дзен-буддист Мусо Сосэки говорил, что для того, кто практикует дзен, не должно быть никаких ограничений, и восклицал: «Небесам должно быть стыдно за то, что они столь малы!»

— Это к тому, что реальность идей иногда превосходит небо. И это напоминает мне, что я возлагаю такие большие надежды на человеческую расу потому, что мы до сих пор не применили всю нашу силу, которая шире и больше, чем небо. И сам факт того, что совершенно одинаковые высказывания были сделаны и на Западе, и на Востоке, свидетельствует о том, что мы одно целое. Дикинсон и Сосэки — всего лишь клетки одного организма.

— Всякий раз, когда я думал, как ты, будучи юной, успокаивала себя, глядя в небо и мечтая, я бывал тронут. Говорят, что, позволяя мозгу свободно мечтать, можно решить проблемы, которые не решить с помощью мобильных устройств. Помню, когда я был молод, я много времени провел в мечтах, просто глядя в окно на деревья. А сейчас практически все знакомые мне дети пялятся в видеоигры.

— А я вот не играю в видеоигры, — рассмеялась Йоко.

— Ты не думала создать видеоигру имени Йоко Оно?

— У меня были кое-какие мысли на этот счет. О том, чтобы сделать нечто, что поставило бы людей на ступеньку выше. Но, знаешь, этого не нужно делать, потому что люди окажутся на ступеньку выше в любом случае. Думаю, современные технологии — это что-то типа дверных ручек. Жить без них неудобно, вот мы их и придумали… чтобы открыть дверь в иной мир.

— В иной мир?

— Да.

— В совсем недавнем мире в твой адрес летело поразительное количество отвратительно расистских высказываний и прочих оскорблений. Как ты с этим справлялась?

— Да уж, они действительно хотели меня убить. То, что я была столь непопулярна, заставляло их ненавидеть и Джона. Думаю, можно сказать, что это мы сами разбудили в них такие эмоции.

— Ты потом объясняла, как именно вы смогли пережить это время: «Если сосредоточиться и преобразовать негативную энергию, это вас спасет. Если же вы поверите, что это убьет вас, так и случится». Кажется, что тебе как-то удалось преобразовать эту энергию ненависти и использовать ее себе во благо. Как в дзюдо.

— Ага, как в дзюдо. Надо было использовать всю ту негативную энергию, что была на меня направлена.

— Помню, в то время я прочитал статью, где автор утверждал, что ты, вне всякого сомнения, являешься самой ненавидимой женщиной в мире.

— Я и правда ею была. Но сама по себе я жила в другом мире. Мне казалось очень важным сделать все возможное, чтобы мир не тонул, а продолжал держаться на плаву. Именно этим я и занималась и горжусь тем, что сделала. Сейчас многие считают, что гордиться своими деяниями не стоит. Но мы должны гордиться — нашей прекрасной музыкой, замечательным искусством, великолепными фильмами, а также тем, что любой вид совершенства по-своему вибрирует и в этом совершенстве всегда заключено прошлое, настоящее и будущее: будущее все время перед тобой. Так что пусть меня критикуют, оскорбляют, даже нападают на меня за то, что я стараюсь делать, — это никак на меня не влияет, поскольку мне не кажется, что все это направлено в мой адрес. Но я чувствую себя виноватой перед людьми, которые ненавидят меня, за то, что разбудила в них злобу, ведь она ранит их самих.