Русский волк - Андрей Астахов

у нас вооружен автоматом. Это такое устройство, которое стреляет маленькими пулями при помощи пороховых зарядов. Что-то вроде моего пистоля, но стреляет быстро-быстро и далеко. За лигу можно человека убить.

— Это подло, — нахмурилась Беа.

— Что подло?

— Убить человека на таком расстоянии. Не давая ему шанса защитить себя.

— Увы, дорогая, в нашем мире война давно ведется не по рыцарским правилам. У нас одно правило — убей врага. А как ты это сделаешь, никого не волнует. Я мог бы тебе многое порассказать про наши войны… — Тут я спохватился: не стоит подмачивать в глазах Беа имидж человечества, рассказывая о Хиросиме, газовых камерах Освенцима, террористических актах и захватах заложников. — Ну что, тренируемся дальше?

* * *

Мы тренировались, наверное, еще с час. У меня разболелось все тело, особенно левая рука, выдержавшая бессчетное количество ударов в щит. Но зато осталось ощущение с пользой прожитого дня. Потом Беа заявила, что на сегодня хватит, и нам пора ехать дальше.

После привала у башни дорога через топь стала безопаснее, это было заметно даже на глаз. Ноги не так вязли в жирной торфяной грязи, опасные участки попадались реже, и Беа, в конце концов, села в седло и нам разрешила ехать верхом.

— Мы проехали топи? — спросил я.

— Нет еще, но дальше дорога не так опасна. Только не позволяйте лошадям сходить с тропы, идите за мной след в след.

Интересная дамочка, подумал я, глядя в спину Беа. Уверенная в себе, крепкая, боевая. Такая бы в нашем мире наверняка преуспела. Стала бы успешной бизнес-леди или политиком. Умеет заставить людей делать то, что ей надо, а главное — сама знает, что и как правильно делать. А может, наоборот, со своими представлениями о чести и благородстве оказалась бы в полном пролете…

— Чего замолчал? — не оборачиваясь, спросила Беа.

— Спрашиваю себя, что бы ты делала, окажись ты в моем мире.

— Ну и?

— Так и нашел ответа. Вот Флавии у нас нашлась бы работа, — я подмигнул девушке, ехавшей чуть позади меня. — Стала бы медиком или травницей знаменитой. У нас сейчас модно натуральными продуктами лечиться.

— Ты говорил, что был в армии, — ответила Беа. — А почему ушел?

— Потому что у нас не всю жизнь служат, а только некоторое время. Отслужил свое и ушел на гражданку.

— И чем занимаешься? То, что ты не земледелец и не маг, я уже поняла.

— Я…. Как бы это правильно сказать? Я помогаюлюдям, у которых есть товар, выгодно продать его. А другим людям помогаю выбрать хороший товар.

— Ты купец?

— Можно и так сказать.

— У тебя есть жена?

— Была. Мы в разводе. То есть, вместе не живем — она живет с другим мужчиной.

— Вот как? — Беа все же обернулась и посмотрела на меня. — И ты это терпишь?

— В нашем мире немного другие законы.

— Странные законы. А дети у тебя есть?

— Дочка. Анастасия Максимовна. Красавица моя золотая. Ей уже десять лет. — От воспоминания о Настенке у меня вдруг защипало в глазах и носу. — Она теперь там, в России, а ее папашка черте где шатается.

— Может быть, однажды ты обнимешь свою дочь.

— Беа, не надо давать мне надежду. Это жестоко.

— Надежда есть всегда.

— Зачем ты все это мне говоришь?

— Хочу узнать тебя получше. Мы, как-никак, один отряд.

— Было время, когда ты без раздумий отрубила бы мне голову.

— Это в Аранд-Ануне? — Беа засмеялась. — Наверное, ты прав. Тогда ты был для меня никто. Просто чужак, которого я не знала. Сначала я приняла тебя за земляка, потом поняла, что ты лишь по облику эльф. Но ты дерзко отвечал Кулоту и не побоялся биться с Ханнесом. Это было… необычно. Потом я видела, как ты дрался с ашарди и как убил Кулота Нанна. Это расположило меня к тебе. Я поняла, что ты необычный, не такой, как все. Оказалось, я не ошиблась — ты фейн, и кто-то из Первосозданных наделил тебя своей силой. Может быть, в Аранд-Ануне мы начали путь, который сможем пройти только вместе.

— Это что, признание в любви?

— Нет. Я не так легко влюбляюсь. Хоть ты и выглядишь, как эльф, но с тобой что-то не так. Душу круглоухого не спрячешь.

— Ты не любишь людей?

— У меня нет причин их любить. Сиды и люди живут в Аркуине уже не одно тысячелетие, и все это время между ними нет согласия. — Беа вздохнула. — Хотя, как говорят легенды, в древности было все иначе.

— Может, вы сами виноваты в том, что люди вас не любят?

— Мы были самым первым цивилизованным народом в Аркуине, — начала Беа с презрительной гримаской на лице. — Когда предки круглоухих бегали в звериных шкурах и жрали сырое мясо, у нас были большие города, прекрасные сады и плодородные поля. Мы выращивали фрукты, делали вина, строили дворцы и купальни, писали стихи и играли на музыкальных инструментах. У нас были праздники, во время которых в небе расцветали созданные из огня цветы, и тысячи костров горели в лесах, освещая наши танцы со светляками и духами! И мы учили людей вместе с Первосозданными. Люди очень многое у нас переняли. А потом отплатили нам злом за добро. Люди разрушили наше древнее царство, а ныне пытаются отобрать у моих сородичей наши последние земли — Эленшир. Ты сам говорил, что твой народ, русские, очень ценят справедливость. Где же тут справедливость, Сим?

— Был в моем мире один поэт по имени Редьярд Киплинг. Он писал о Бремени Белого Человека. О том, что цивилизованные народы должны помогать всем остальным племенам идти вперед, ни ожидая от них ни благодарности, ни даже хорошего отношения. Может быть, он был прав. Знаешь, один мудрый человек сказал: «Сильнее всего люди ненавидят тех, кому они обязаны лучшим, что имеют».

— Иногда ты говоришь как учитель Рамимор, — Беа фыркнула. — Не будем спорить. Если честно, мне на все это плевать.

— Как скажешь. — Я повернулся к Флавии. — Как ты?

— Хорошо, — мрачно буркнула девушка и отвернулась. Мне показалось, что я услышал издевательский смешок Беа.

Кони пошли быстрее, и я понял почему — похоже, Гиблая топь осталась позади. И хоть нас еще окружали обширные мочажины и заросли рогоза и прочих болотных растений, запах гнили стал менее резким.

Мои мысли снова вернулись к дочке. Черт, зачем Беа заговорила со мной о семье? Ведь если я, как говорил голос в подземелье, погиб в своем мире, то маме и моей бывшей наверняка уже сообщили. Маму жалко. Как представлю, что она чувствует…И