Когда-то там были волки - Шарлотта Макконахи

Пока Эгги и Гас вступали в законный брак, Джеймс улыбался мне. Я старалась отвечать тем же. Я так думаю. На самом деле меня бил озноб, и я опасалась, что вырвет.

Потом мы пошли есть пельмени. Заведение было скорее баром, чем рестораном, с изрисованными граффити черными стенами, тусклым красным светом и уютными бархатными диванчиками. Гас и Джеймс взяли «Файербол» — они всегда пили только этот виски. Мы с Эгги ненавидели его, но сестра пребывала в таком хорошем настроении, что тоже опрокинула парочку шотов. Между ней и Га-сом искрило потрясающе; в компании друг друга они оживали, и я замечала, какие чары новобрачные расточают друг другу. Он взял ее руку, лежащую на столе, и поскольку я смотрела на них, то почувствовала, что взял и мою.

Мне пришлось оторвать взгляд от этого прикосновения, потому что оно было не мое, предназначалось не для меня. Я была всего лишь воровкой.

Пришлось идти в туалет, чтобы брызнуть холодной воды себе в лицо. Эгги прибежала следом и села на раковину, нисколько не смущаясь, что та мокрая.

— Давай, выкладывай, что у тебя на душе, — проговорила она.

Я покачала головой.

— Не волнуйся, — сказала сестра, — я из него веревки могу вить.

— Повезло тебе.

— А что не так?

— Ничего.

— Колись, Инти.

Я посмотрела на ее отражение в зеркале.

— Ты совсем с ума сошла?

Эгги сложила руки на груди.

— Что ты вытворяешь? — уточнила я. — И какого, спрашивается, черта?

— Остынь.

— Что ты пытаешься доказать?

— Ничего! Что ты так взъерепенилась?

— Ты вдруг без предупреждения тащишь меня в загс и даже не приглашаешь маму, потому что сама понимаешь, что порешь горячку, и знаешь — он ей не понравится. Все это заставляет меня думать, что ты съехала с катушек.

— Что плохого в том, чтобы съехать с катушек?

— Ты губишь свою жизнь.

Она посмотрела мне в глаза и спросила:

— Ты что, не догадывалась, что однажды он с тобой порвет?

Мне стало трудно дышать. Иногда я забывала, что Эгги порой становится вспыльчивой. Я подошла к ней и положила ладони ей на щеки, такие горячие в моих руках.

— Нет, идиотка. Ты — природная стихия. Никто никогда не предпочтет тебя мне.

— Заткнись, Инти! — рявкнула она и оттолкнула мои руки. — Перестань это говорить.

— Да не нужен он мне. — Я и на самом деле, по правде так считала. Я не хотела его для себя и не хотела его для нее. Я вообще не желала, чтобы Гас присутствовал в нашей жизни, и вот пожалуйста — теперь он связан с нами законными узами. — Ты могла бы предупредить меня, — тихо сказала я. — Не могу поверить, что ты так безрассудно бросилась в омут головой.

Я не хотела, чтобы ты меня отговаривала.

— Мне предложили работу, — жалким голосом произнесла я.

Сестра удивленно уставилась на меня.

— Значит, мы переезжаем на Аляску?

— У тебя теперь есть муж.

— Ну и что? — воскликнула она и соскользнула с мокрой раковины. — Что с того? Он может поехать с нами, если захочет, но мы всегда вместе, ты и я, верно?

Меня охватило такое облегчение, что я даже устыдилась.

— Верно.

Эгги расплылась в улыбке.

— Это все волки, детка. Гребаные волки.

И она схватила меня, закинула голову назад и завыла волком. Входящая в туалет женщина, едва взглянув на нас, тут же развернулась и удалилась, а я смеялась, смеялась и в конце концов тоже завыла.

Когда мы закончили дурачиться, Эгги вернулась к столику, а я задержалась. Вымыв руки, я велела своему отражению успокоиться и идти развлекаться. Сестра знала, что делает, она всегда знала. Все будет хорошо.

Выйдя из туалета, я столкнулась с кем-то в темном коридоре. Меня прижали к стенке; это был Гас — я могла бы различить его даже в полной темноте.

— Я скучаю по тебе, детка, — сказал он, жарко дыша мне в ухо и шаря руками по моей груди.

Я оттолкнула его:

— Гас, что за дела?

Он заморгал и изобразил на лице изумление:

— О, черт. Никак Инти?

— Не прикидывайся, что случайно ошибся! — с пылающим лицом воскликнула я. — У меня другие волосы и другая одежда, кретин.

Изумление сошло с его лица и уступило место веселой ухмылке.

— Это была шутка, деточка. В память о прежних временах.

Я ошеломленно смотрела на него.

— Больше ничего такого, ясно? Какую бы игру ты там ни затеял.

— Никаких игр, — кивнул он. — Значит, друзья? Я одарила его суровым взглядом.

Он засмеялся и обвил меня рукой, провожая к столу.

— Собственно говоря, — сказал он, — мы теперь одна семья, сестренка.

Когда я вхожу в крошечный полицейский участок, Бонни сидит за компьютером. Дежурный интересуется, чем мне помочь, но Бонни замечает меня и машет, чтобы я проходила. В помещении около шести столов, которые полицейские занимают, по-видимому, по двое, а самый большой располагается в кабинете, отделенном только стеклянной стеной. На двери висит табличка «Дункан Мактавиш, старший суперинтендант». Хозяина на месте нет — я специально так подгадала свой приход, чтобы не встречаться с ним.

— Как дела, Инти? — спрашивает Бонни.

— Хорошо, спасибо. Я думала, меня будут спрашивать про алиби.

Она кивает.

— Пойдемте в кабинет к Дункану, чтобы нам не мешали.

Я следую за Бонни, и она занимает место за его столом, а я опускаюсь на стул напротив. Маленькое неопрятное помещение под завязку заполнено высоченными стопками бумаг. Фотографий или личных вещей нигде нет.

— Похоже, Дункан не пользуется благами цифровой эпохи.

Бонни оглядывает царящий вокруг бардак и улыбается.

— Да. Но на самом деле, когда все материалы лежат перед тобой, работать легче. Хотите, оформим ваши показания в письменном виде, Инти?

— Давайте просто поговорим, если так удобнее.

— Это менее формально.

— Насколько я поняла, вы тут не очень заботитесь о формальностях.

Она вздыхает.

— Извините, что не поговорила с вами сама. Дункан мой начальник, и я не хотела нарушать конфиденциальность, учитывая характер его заявления, и полагала, что вы тоже были бы не против сохранить ваши отношения в тайне.

— Я просто не понимаю: я подозреваемая или нет?

— На данном этапе нет. Вы объект оперативной разработки. Потому я и не связывалась с вами после первого допроса. — Она умолкает и откидывается назад в кресле. — Мне действительно показалось странным, что Дункан не составил протокол. Я спросила его по-товарищески почему, и он ответил: потому что знает, где вы провели ту ночь, — и мне этого было достаточно. — Снова молчание. — Вы не подозреваемая, Инти, по крайней мере в моем