Тень скандала - Лиз Карлайл

— Аниша! — одернул ее Рутвен, прежде чем повернуться к гостю. — Могу я узнать, Лейзонби, зачем ты явился сюда, если не за бесплатным обедом?

Рэнс задумчиво поскреб свой заросший щетиной подбородок.

— Честно говоря, я хотел бы перемолвиться словечком с Грейс, — сказал он. — Ты не возражаешь?

Рутвен на секунду замялся.

— Ни в малейшей степени, — заверил он и, повернувшись к девушке, отвесил сдержанный полупоклон. — Благодарю вас, мадемуазель, за совместную прогулку. Лейзонби, полагаю, ты найдешь дорогу наружу?

— Грейс, — сказал сержант, когда они расположились в плетеных креслах, — почему вы не сообщили мне, что живете в Лондоне?

— Я собиралась, как только узнала, что вас выпустили из тюрьмы, — ответила та, потупив взгляд. — Но тетя Абигайль заметила, что я поступаю неправильно: незамужние дамы не должны искать общества джентльменов, с которыми не состоят в родстве.

— Но они вправе искать общества своих друзей, — возразил Рэнс.

— Мне было неловко, — призналась она. — Как-то не хотелось приходить в ваш клуб… без крайней нужды.

Рэнс улыбнулся, блестя ярко-голубыми глазами.

— Похоже, вы больше не нуждаетесь во мне, — сказал он. — Вы оказались в хороших руках.

Грейс совсем забыла, каким обаятельным может быть Рэнс. И каким красивым, несмотря на следы, оставленные невзгодами на его лице. «Полагаю, — сказал однажды Рутвен, — что я вправе считаться его лучшим другом». Трудно было представить более разных людей. Лорд Рутвен был олицетворением элегантности — стройный, изящный и красивый. Рэнс скорее напоминал обаятельного разбойника: наполненный неукротимой энергией, со смеющимися голубыми глазами, окруженными сетью морщинок.

Он подался вперед, хлопнув себя ладонями по бедрам.

— Ну, Грейс, — сказал он, весело глядя на нее. — Много воды утекло с тех пор, как мы покинули Алжир.

— Вы потеряли своего отца, — промолвила она. — Мне очень жаль.

— А вы — своего, Грейс. — Его выразительное лицо омрачилось. — Я обязан ему жизнью. Анри Готье был храбрым человеком.

— И хорошим отцом, — сказала Грейс. — И ваш тоже. О, Рэнс, он сражался за вас до последнего. Как печально, что его больше нет.

— Думаю, он жил этой борьбой, — отозвался сержант. — Она придавала ему силы — эта решимость видеть меня отмщенным и на свободе.

— Его мечта сбылась.

Рэнс пожал плечами.

— Меня выпустили из тюрьмы благодаря упорству отца и влиянию Рутвена, — признал он, откинувшись на спинку кресла. — Но месть… Похоже, это займет некоторое время.

Холодная уверенность, прозвучавшая в его голосе, напомнила ей Рутвена. Внезапно она поняла, что объединяет таких непохожих людей.

— Скажите, отец с самого начала знал, что вас разыскивают как преступника? — тихо спросила она.

Рэнс пристально посмотрел на нее.

— Грейс, любовь моя, каждый солдат в легионе разыскивается, — сказал он, подавшись к ней. — Не может быть, чтобы вы этого не знали. Это не более чем убежище для мошенников всех мастей, которые скрываются от закона. Мы, легионеры, тертая публика. Вот почему ваш отец не заводил дружбу со своими парнями — чтобы держать их подальше от вас.

— О, папа доверял моему суждению, когда это касалось его подчиненных. — Грейс печально улыбнулась. — Ведь он подружился с вами.

— Думаю, что некоторые вещи не кончаются со смертью, — торжественно произнес Рэнс. — Я поклялся, что всегда буду присматривать за вами. И сделаю это, если Рутвен потерпит неудачу. Но этого не случится, можете мне поверить. Что касается вашего вопроса, то да, Грейс, я рассказал Анри, кто я такой и что собой представляю. Он знал все с самого начала.

— Но почему газеты продолжают преследовать вас? — спросила она. — И задавать вопросы о вашем отце? Я видела в клубе репортера. По фамилии Колдуотер. Очень неприятный тип.

Лицо Рэнса потемнело.

— Колдуотер? — переспросил он. — Полагаю, мне придется разобраться с этим настырным писакой. Он и половина Лондона просто одержимы моим освобождением. И мечтают увидеть меня за решеткой.

— Потому что свидетель обвинения отказался от своих слов на смертном одре? Я читала об этом в «Кроникл». Кто тот человек, которого вы будто бы убили?

— О, я убил множество людей, дорогая, — отозвался он, посерьезнев. — Таково уж бремя солдата. Но этого человека я не убивал. Лорд Перси Певерил был наследником герцогского титула, а его дядя — приближенным старого короля. Увы, я неудачно выбираю своих врагов.

— Он был вашим врагом?

Рэнс криво улыбнулся.

— Певерил был светским щеголем, который жульничал в карты, — сказал он. — Это случилось, когда я был молод, опрометчив и не понимал, что мне нечего делать за карточным столом. Дюжина свидетелей видели, как он шельмовал. Но все это в прошлом, Грейси. Лучше расскажите мне, что вы думаете о моем друге Рутвене.

Грейс помедлила, колеблясь.

— Он очень добр.

Рэнс расхохотался.

— О, какой неожиданный комплимент! Не слышал, чтобы кто-то считал Рутвена добрым. А теперь будьте честной со мной. Вы всегда могли оценить мужской характер лучше, чем любая другая женщина.

Действительно, отец часто отмечал ее здравый смысл, особенно если это касалось мужчин. Но с лордом Рутвеном Грейс испытывала странную неопределенность, руководствуясь только своим глупым сердцем. Ведь он целовал ее, вольно или невольно прикасался, не говоря уже о необычном, завораживающем жаре его ласковых рук…

— Грейс? — Голос Рэнса вывел ее из задумчивости.

Та устремила взгляд в окно.

— Хорошо, — сказала она. — Он немного пугает меня. Его глаза… словно видят меня насквозь. Я ощущаю… покой, а потом — возбуждение… — евушка закрыла глаза. — Я не понимаю, что чувствую, — закончила она.

Рэнс подался вперед и взял ее за руку.

— Грейс, он неплохой человек, — серьезно произнес он. — Возможно, загадочный. И даже немного… не от мира сего. Но доверьтесь ему. Позвольте ему позаботиться о вас. А что касается ваших чувств, то доверьтесь своей интуиции. Ваш отец был прав. У вас редкое чутье на мужчин. И отличный вкус.

Щеки Грейс порозовели. Она открыла рот, чтобы дать ему отповедь. Но что толку? Рэнс всегда говорил, что думает, и обладал почти сверхъестественной проницательностью.

Она резко выдохнула.

— Я только что похоронила своего жениха, Рэнс, — напомнила она, — точнее, похоронила бы, если бы имела возможность пойти на похороны.

Рэнс улыбнулся.

— Это упрек моему дерзкому языку? — поинтересовался он. — Или себе самой за то, что влюбилась? В любом случае это пустая трата времени, Грейс.