В опасности - Флинн Берри

Как только я переезжаю через мост над рекой Теймар, мне хочется повернуть назад. Я хочу продолжить скитаться по Корнуоллу. Это была бы счастливая жизнь. Я могла бы в грозу заскочить во «Французское устье». Могла бы разыскать темно-розовый маяк. После сильных дождей где-то на полуострове Лизард появится водопад. Внезапно прорвавшийся веер серебристой воды, рушащийся вниз между двух зеленых мысов и хлещущий по склону темного ущелья. Я могла бы заказать гребешки у «Св. Иоанна». Они ей тоже очень нравились.

Под колесами шуршит мост. Где-то внизу в реке плавают куски снега и льда. Впереди лежит графство Девон. Мне хочется остаться в Корнуолле, но Рэйчел не арестовали, она не в тюрьме, а я никогда не смогу поделиться с ней своими воспоминаниями.

Пока я еду на восток, умиротворение последних четырех дней сменяется ужасом. Завтра прокуроры объявят о своем решении. Я все думаю, что мне надо кому-нибудь позвонить и убедиться, что обвинение не переквалифицируют с убийства на непредумышленное убийство. Я делаю расчеты, основанные на минимальных сроках, чтобы узнать, сколько ему будет лет, когда он выйдет, и сколько мне.

Я еду к дому Кита Дентона. Делаю вид, что кто-то знает, где я нахожусь. Притворяюсь, что я натренирована, а где-то в огромном каменном доме стоят подготовившие меня люди, изящные женщины в черных костюмах с сигаретами и мужчины, курящие сигары, и смотрят в окно на дождь мои руководители и наставники.

Дом с крышей из дранки кажется пустым. Наташа с мальчишками, скорее всего, все еще в Маргите, а Кит – в участке в Абингдоне, если его не перевели в каталажку в Оксфорде. В Маргите собака к двери не подбежала. Интересно, сдали ли они ее в приют или же Наташа уже куда-то ее пристроила, чтобы наказать Кита.

На гравии под тем местом, где убийца ставил машину, расползается пятно. Я долго стою и гляжу на него, хоть и знаю, что выгляжу смешно. Это вряд ли ее кровь. Пятно, наверное, от топлива или от машинного масла. Я наклоняюсь и беру в руку пригоршню гравия, от которого исходит резкий запах бензина.

Когда я одолеваю половину тропинки, из соседнего дома выходит мужчина, и мы смотрим друг на друга. На вид ему лет сорок. У него бритая голова, и он без куртки. Я припоминаю, что видела его в городе, хотя и не знаю, где именно. Глядя на меня, он переминается с ноги на ногу. Через несколько секунд он направляется к дороге. Я облегченно выдыхаю. Интересно, остановил бы он меня, будь Кит дома.

Как только сосед поворачивает к Редгейту, я шагаю к входной двери. Открываю почтовый ящик и копаюсь в бумажках. Киту не пришло никаких личных писем, никаких конвертов с написанными от руки адресами. Я решаю продолжать проверять его почту, пока он под стражей, на тот случай, если вдруг обнаружу что-то интересное.

В саду у него смотреть особо не на что. Сарай, вишня, которая по весне покроется белыми или розовыми цветочками. В углу стоят какие-то сооружения, я подхожу и открываю ящики. Пчельник, подумать только. Я рассматриваю пустые соты, белую камедь и представляю, как он заявляется в дом к Рэйчел с тупой ухмылкой и завернутыми в бумагу медовыми сотами. «Думал, тебе понравится». Открываю еще один ящик и плюю туда.

Кто-то оставил у задней двери мусорное ведро. Полиция наверняка обследовала все барахло несколько недель назад, и мне становится интересно, заглянули ли они в помойку после того, как арестовали его. Бутылки из-под белого вина и банки из-под сидра «Стронгбоу». Никакого тебе светлого «Теннетса». Нет доказательств того, что он следил за домом с гор. Я аккуратно кладу обратно в ведро бутылки и банки, чтобы не привлекать внимания соседей.

У них был роман, или же он на ней зациклился, или все вместе. Он ходил за ней по пятам. Наблюдал с гор, предлагал помочь по дому и украл фотографии. Ни на одной из них его нет, что превращает снимки в странное свидетельство их отношений.

Я приставляю ладони к лицу и заглядываю в окно. Кухня там явно семейная. Если у них и был роман, Рэйчел бы сюда ни за что не пришла.

Можно найти массу других мест для встреч. Можно видеться в небольших сельских гостиницах или же в пансионах в Лондоне и даже в Оксфорде. Я представляю, как они в разное время сходили с канала и, где-то подальше от города, шли через орешник, сворачивали с тропинки и прижимались к дереву.

Я вполне себе представляю, что она могла завести роман, но только не с ним. Не вписывается Кит в эту роль. Не могу вообразить, чтобы Рэйчел решилась ради него на какой-то отчаянный или рискованный шаг, она бы его возненавидела за измену жене.

Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что она не из того теста, чтобы идти на ухищрения или впасть в какую-то одержимость страстью. Чужое вранье вызывало у сестры отвращение.

У Элис был роман с одним из учителей, и я представить себе не могу, чтобы Рэйчел решилась на что-то подобное: например, проходить мимо дома любовника, видеть его с семьей, а потом предлагать ему встретиться за углом и заняться сексом в машине. Учитель просто с ума по ней сходил. Элис все это прекратила, а он сказал: «Но мы же вместе собирались на пляж». Мне его стало жаль, а вот Рэйчел – нет. «Старый козел», – сказала она. Сестра не понимала, почему он продолжал врать своей жене вместо того, чтобы уйти от нее.

По-моему, Рэйчел выставляла Кита дураком. Кажется, она выставила его идиотом в тот момент, когда он уже расслабился, он на слишком многое надеялся. Кит что-то ей предложил, а она его высмеяла или послала, но было уже поздно, сестра сделалась для него какой-то драгоценностью.

Думается мне, что Кит потом пришел домой. Принял душ и постирал одежду. Здесь это безопаснее, чем где-то еще. Он наверняка повсюду оставил следы, в трубах, между половицами. Полиция не очень-то рьяно искала улики. Они где-то здесь. Полицейские должны были разнести дом на куски, чтобы до них добраться.

Прежде чем уйти, я возвращаюсь в сарай за секатором и корнаю вишню так, что от нее мало что остается.

Захожу в «Дак энд Кавер», но никаких новостей нет. Бармен говорит мне, что, насколько всем известно, Кита не выпускали. В городе начинается снегопад, и мы оба оборачиваемся к окну. Снег густой, не то что в Корнуолле. В какой-то момент деревянно-кирпичные дома на той стороне улицы кажутся древними постройками, а люди на тротуаре обретают точеные лица и тяжелые взгляды персонажей старых полотен. Они темными и серьезными глазами смотрят на нас через дорогу, чтобы увидеть, что уже натворил снегопад и что он сделает еще.

На следующее утро в библиотеке я снимаю с полки современный французский роман о женщине, убивающей своего врача. Подобных вещей я избегала. Пациентка ударяет его ножом. Но я все равно его читаю, стоя у стеллажей, а потом присев. Каким-то образом он напоминает противоядие.

Героиня живет неподалеку от Северного вокзала. Преступление она совершает на Рю де ля Клеф. Женщина возвращает нож в свою старую квартиру в шестом округе Парижа. Сюжет четкий и ясный, что делает его каким-то особенно французским. Надеюсь, ей удастся улизнуть.