Цветные карандаши - Жан-Габриэль Косс

– Луиза будет в опасности до тех пор, пока не станут видны все цвета, – прошептал Люсьен, глядя на спящую внучку.

– И еще одно, – прибавила Шарлотта. – Мы только начали осознавать, до какой степени отсутствие красок нарушает равновесие нашего мира, который и без того был не слишком уравновешенным… Всего за несколько недель все наши привычки сильно изменились. Боюсь, что человечество не выдержит этих глубоких перемен.

– Да, ночью верить в свет – вот жажда идеала[21], – вздохнул Люсьен, большой поклонник Эдмона Ростана.

Артюр смотрел, как над Парижем встает красное солнце. Все оттенки серого растворялись в небесной синеве, подсказывая воображению великолепие рассвета.

– Китайцев уже можно вывести из игры. Полиция, конечно же, нам поможет. У нас достаточно свидетелей, чтобы теперь они нам поверили, – высказала свое мнение Пьеретта.

– И вдобавок ко всем бандитам планеты на нас навалятся все психи, не говоря уже о журналистах. Ты хочешь, чтобы моей дочери всю жизнь пришлось прятаться?

В машине все молчали. Каждый подумал, что она отчасти права. Артюр, которому не хотелось видеть, как Шарлотта прислоняется плечом к Аджаю, делал вид, что просматривает сообщения на своем телефоне – и внезапно ему на глаза попалось письмо от Соланж. Он до сих пор так и не открыл приложенную к нему фотографию – последний снимок на фоне фабрики. На картинку частично вернулись краски, но лица у его бывших коллег выглядели все такими же унылыми, а улыбки безрадостными. И вдруг он заметил крохотную деталь. Что это Соланж держит в руках? Он увеличил фотографию, раздвигая ее большим и указательным пальцами. Пиксели мешали разглядеть, и все же никаких сомнений – в руках у Соланж плоская прямоугольная металлическая коробка. Коробка карандашей «Гастон Клюзель».

На показе высокой моды в Гран-Пале пресс-атташе дома «Шанель» разместила гостей в соответствии с их рангом, но главная редактриса «Бога» Анна Винтур почему-то оказалась во втором ряду. Так кто же все эти люди в первом? Человек двадцать никому не известных стариков, некоторые даже в инвалидных колясках… Этим зрителям место скорее на телеигре «Цифры и буквы»! Среди них затесался мужчина лет тридцати, смахивающий на игрока в регби.

На подиуме одна за другой, выдерживая паузы, появляются тонюсенькие манекенщицы в экстравагантных нарядах. Журналисты отмечают, что давно они не видели на показах мод столько красок. Синий, зеленый, красный, розовый, фиолетовый, чуть-чуть серого, но ни белого, ни черного. Впрочем, и зрители предпочли одеться не менее пестро.

Все без исключения приглашенные – в одежде насыщенных цветов, что делает событие немного непривычным, добавляет его атмосфере нотку добродушного веселья. Одна из зрительниц, в зеленом с головы до пят, под воздействием ЛСД размеренно надувает и сдувает щеки, поднимая при этом локти, тем самым развлекая большую часть своих соседей, которые нет-нет да и поглядывают на нее искоса.

Манекенщицы, отбросив свою обычную высокомерную манеру, позволяют себе едва заметно улыбаться. Дефиле подходит к концу, и на подиуме появляется Карл Лагерфельд. Он ведет под руку молодую женщину в подвенечном платье. Шлейф несет девочка с красиво заплетенными косами, в светло-сером платье.

Кутюрье, сменившего свой черный костюм на розовый, того же химического оттенка, что его ботинки и веер, шумно приветствуют. Шум нарастает, когда зрители видят, что манекенщица, хотя и грациозная, для подиума ростом маловата, весит раза в полтора больше, чем положено, да еще и с белой тростью. На ней короткое платье из бумаги. Талия подчеркнута небольшой, как у фигуристки, юбочкой, декольте открывает во всей красе длинную шею и плечи. Вместо ожерелья простая ленточка, украшенная камелией. Публика очарована, со всех сторон только и слышно: «Восхитительно!», «Прелестно!», «Как необычно!», «Великолепно!» – на разных языках. Через несколько секунд шум затихает, манекенщица медленно поворачивается, и ошеломленные зрители видят у нее на спине разноцветный рисунок: смуглый мужчина стоит рядом с желтым такси. Каждый цвет сияет – все оттенки коричневого, оранжевый, персиковый, ярко-розовый, глубокий черный, молочно-белый, защитный, желтый… Телекамеры показывают крупным планом карандашные штрихи.

Гости вскрикивают, глядя теперь на собственные руки и ноги, на лица своих соседей. Краски вновь обрели все сложные оттенки, особенно телесные тона. Камера останавливается на маленький подружке невесты, и зрители видят чудесный, светящийся цвет ее ситцевого платья.

Аджай, настоявший на том, чтобы ее одежда была того же цвета, что его такси, желтого с черной отделкой шашечками, гордо улыбается.

Последняя коробка с последними карандашами «Гастон Клюзель» попросту ждала своего часа в ящике прикроватной тумбочки. Соланж в часы бессонницы и ностальгии вдыхала их запах, смешанный с ароматом дерева и пигментов, – и это помогало ей уснуть. Но для Соланж теперь бессонные ночи и одиночество остались в прошлом, потому что обитатели резиденции единогласно проголосовали за то, чтобы принять ее в свое сообщество. Она тотчас согласилась и уже перевезла свою пару розовых котят.

Шарлотта, со своей стороны, без раздумий отказалась от предложения продать Гуглу вновь обретенные цвета. «Они даны нам самой природой, и торговать ими нельзя. Они принадлежат всем, и точка», – заявила она. Так что дело было за малым – найти самый лучший способ, который наконец-то позволит людям снова видеть все цвета.

Симона, отлично разбиравшаяся в маркетинге, стала искать концепцию на своем айпаде. Ее внимание привлекла одна из новостей – о том, что на следующий день состоится показ мод дома «Шанель».

– Почему бы не начать возвращение всех красок из этой чувствительной точки, самопровозглашенного центра идеального вкуса, языческого храма моды? Оттуда цвет вновь озарит мир!

– И надолго, к величайшему нашему счастью и ради утраченного нами равновесия! – прибавил одетый в таитянскую рубашку Люсьен.

Пьеретта немедленно вытащила телефон.

– Я знакома с неким Карлом, который лет десять уже с тоской вспоминает мое суфле из барабульки, свежей вербены и пассифлоры…

И Пьеретта взялась за стряпню – в обмен на несколько приглашений для жителей резиденции и на срочную примерку для Шарлотты и Луизы. Закройщицы, портнихи и швеи всю ночь трудились, чтобы вовремя закончить оба наряда и красиво разместить рисунок Луизы на спине подвенечного платья.

Теперь все они толпились за кулисами и с гордостью смотрели, какое впечатление производит на зрителей их работа. Манекенщицы снова вышли на подиум и, окружив автора моделей, кланялись и аплодировали. От многоцветья их нарядов кружились головы.

Впервые во время показа высокой моды восторженная публика сделала «волну», как на стадионе.