Струны черной души - Евгения Михайлова

Черный секретарь сначала назвал сумму, потом сказал, что нужно в такое-то место положить одну вещь. Инструкция будет в свертке.

Когда Кузьмин сказал, что сумма устраивает, секретарь записал его номер карты. Пакет с инструкцией Кузьмин получил рано утром в тот самый день. Коробку и инструкцию уничтожил. Платеж прошел со счета животноводческой фермы, которая находится где-то под Саратовом.

Пазл складывается?

Не знаю.

Это количество людей. Незнакомых, разных людей. Среди них Игорь, которого я даже в мыслях больше не могу назвать моим.

Приехал адвокат Андрей Петров. Морщил суровый лоб над этой бумагой, потом смотрел на меня своим требовательным, пытающим взглядом:

— Что не так, Маргарита? Я же вижу, вас что-то смущает или даже отталкивает в этом расследовании.

— Начнем с самого слова «заговор». Оно мне ненавистно, как отголосок кровавых репрессий. Я к тому, что такое количество людей не может быть причастно к преступлению в равной степени. Кого-то могли использовать вслепую, не исключено, что кого-то притянуло следствие из-за невинного, случайного контакта. А если все это запустят, то получится целая ОПГ? Меня пугает и отталкивает эта мысль.

— Чего вы больше боитесь — неотвратимого преследования по отношению к себе или элементов несправедливости при разоблачении?

— И того, и другого. В том и проблема.

— У вас есть свое представление о том, что происходило все эти годы? Если не заговор, то что?

— Мне видится кто-то один. Чья-то маниакальная идея, сильная воля, способность использовать других людей. И этот человек не в Испании, не тот, который станет наследником после моей смерти, не тот липовый фонд, который получит состояние из его рук. Кто-то рядом со мной. Это все, что я чувствую.

— Это может быть Игорь Сергеев?

— Без комментариев, как говорится. Но исключений нет.

— Скажу, не щадя ваших чувств. Игорь Сергеев искал вас целенаправленно. Входил в деловой, а затем и личный контакт уверенно и сознательно. Да, он мог влюбиться, но не знал вас совсем, когда вы уже были в поиске его людей. Он узнал вас едва ли не ближе всех, вы сами делились с ним событиями своей жизни. Его развод был подогнан к смерти вашей тети, как части идеального плана. «Черный секретарь» его жены так просто представился. У Игоря была возможность его прислать, более того, только у него и была возможность рассчитать время взрыва и даже его место в машине. Но фонд, которому перейдет состояние после вашей смерти, не имеет к нему видимого отношения. Я проверял. Сама информация о богатой старухе с единственной наследницей могла прийти только из Испании. Там родня жены Сергеева. Так что без заговора никак, при всем и моем отвращении к этому термину.

— А что там за фонд?

— Обычная мошенническая схема. Очень похожая на липовые «кошельки», которые открывает именно в Испании русская мафия. Но здесь скорее все же частный случай. Основателем указано вообще несуществующее лицо. Электронный адрес, впрочем, на имейл. ру, то есть на российском ресурсе. Но это дело Кольцова — взламывать и рисовать стрелочки. Я сейчас о другом. Если мы рассматриваем возможность Сергеева получить все состояние до и без резервного фонда, — то речь о том, чтобы стать вдовцом после вашего брака и смерти. Как скажет обвинитель на суде, у него есть мотив и была самая большая возможность из всех подозреваемых.

— Я не собираюсь замуж в принципе, он знал.

— Да, я в курсе. Но нет ничего более временного, чем нежелание женщины выходить замуж. Тут дело лишь в терпении мужчины.

— Звучит как кредо, — раздраженно проговорила я. — Кредо сексуального расиста.

— Если вам легче от того, что вы злитесь на меня, — я не против. Это оправдывает мое скромное участие во всей истории.

— Но если дело всего лишь в терпении, то зачем понадобилось меня взрывать? Я ведь могла и погибнуть.

— Пожалуй, не могли. Я изучил отчет экспертов. Взрывчатка была не настолько большой мощности. Но инвалидом стать могли. Изуродованная внешность — была более чем вероятна. А это, простите, основание почувствовать потребность в гарантированной опеке близкого человека. Который тоже пострадал в той же аварии.

— Спасибо, Андрей. Вы очень четко изложили те мои сомнения, которые я сама себе не могла сказать. Знаете, какая особенность у моей судьбы? Если что-то кажется плохо, это значит лишь одно: на самом деле все в тысячу раз ужаснее, чем я могла бы предположить.

— Не умею утешать. Наверное, не ту профессию выбрал. Но кое-что скажу. Я видел женщину: ее две дочки и мать заживо сгорели в деревянном доме, который мешал властям поселка использовать этот кусок земли. Я видел труп трехлетней девочки, мать которой ушла гулять на неделю, оставив ребенка без воды и еды. Я к тому, что они тоже не могли предположить, что все настолько плохо. Если вас завтра убьют, Маргарита, вы в последнюю секунду жизни будете сильной и красивой без пяти минут миллионершей.

— Такая приличная сумма в нашем договоре, а жалости ни на грош, — подытожила я. — Но я прощаю вас. Вы ведь тоже в пролете, если я не стану миллионершей. Сейчас у меня тридцать тысяч на всю оставшуюся жизнь. Вряд ли вы поймете, но я бы отдала все миллионы тети Изабелл, не думая ни секунды, положила бы сверху свои тридцать штук, только бы всего этого не было. Меня просто никто не спросил.

— А если бы спросили сейчас?

— Я бы все отдала, если бы это было возможно, но с одним условием: чтобы они пришли вместе, всем своим «заговором». Купила бы автомат — и всех бы уложила. Не за деньги, пропади они пропадом, а мести ради. И это был бы счастливый конец моей сказочной судьбы.

Адвокат посмотрел на меня цепким взглядом с темным отблеском хронической ярости, встал и протянул мне руку для крепкого пожатия. Как товарищу по оружию.

— Будем на связи, Маргарита. Я не по части звуковых и световых эффектов, но в беде не бросаю. И как-то привыкаю к вашей лихой отваге. Нахожу ее милой и даже женственной.

Закрыла за ним дверь, стояла со сжатыми кулаками в прихожей и напряженно думала: не разбить ли мне голову о стену.

Иначе не выбить оттуда нарисованную услужливым адвокатом картинку: я в инвалидном кресле, с перекошенным, перекроенным лицом, а рядом ласково улыбающийся Игорь, кормит меня манной кашей с ложечки. На столе пачка памперсов для меня.

Мы с ним вступили в брак и в наследство. Можно даже не убивать. Не так сразу. А я еще считала себя храброй.

Я отметала именно это подозрение.

Горе мне.

Бывает на свете человек — несчастный случай, который не может не состояться. Кто-то так сказал, и это чистая правда.

К одним людям пристают несчастья, другие, немногие, прилипают к несчастьям сами. Они ищут беды, создают их, тонут в них и щедро делятся с остальными подхваченной там заразой.