Сталинъюгенд - Алексей Кирпичников

— Скажите, пожалуйста, как здесь выключить свет?

— Ты чего там бухтишь? — проворчал чекист, открыв дверь.

— Да я хотел узнать, как свет погасить?

— Никак — это не положено.

— Но мне так не уснуть!

— Захочешь спать — заснёшь.

И вправду, не прошло и десяти минут, как усталость сморила. Во сне Серёжа видел дом и родных.

* * *

День 23 июля подходил к концу. Из восьми арестованных и доставленных во внутреннюю тюрьму НКГБ членов тайного преступного сообщества «Четвёртая Империя», четверо уже прошли унизительную процедуру приобщения к миру арестантов и заняли места в одноместных камерах, где им предстояло провести первые трое суток тюремного карантина. Однако в стране, где без очереди нельзя было попасть никуда, своего черёда приходилось ожидать и в неволе. Арманд Хаммер и два Лёньки — Барабанов и Реденс — потеряв счет часам и думам, по-прежнему были замурованы в отстойники, в ожидании, когда их наконец пропишут в неволе.

* * *

За день до ареста школьников Меркулов провёл с подчинёнными часовое совещание. Учитывая многочисленность обвиняемых, он поручил вести допросы всем членам следственной бригады. Опираясь на задачи, сформулированные Влодзимирским ещё в докладных записках, предстояло решить вопрос тактического поведения с каждым юношей в зависимости от характера. Чекисты посчитали целесообразным подсадить к заключённым «наседок» — штатных сотрудников органов, играющих роли «арестантов», или обычных заключённых, согласившихся сотрудничать с госбезопасностью. Задач у наседок было две: выведать у неопытных сокамерников как можно больше информации, связанной с делом и при случае, выступить свидетелями, опираясь на сведения, полученные из разговоров с подопечными.

* * *

Петю Бакулева, жившего возле 1-й Градской больницы, взяли днём позже. Около четырёх часов он вернулся на побывку из колхоза. Пока приводил себя в порядок, бабушка подала обед. Едва он начал есть, как в прихожей раздался звонок. Открыв дверь, парень увидел молодого мужчину спортивного телосложения.

— Это квартира Бакулевых?

— Да, а что?

— В домоуправлении идёт проверка, и в ваших документах не обнаружили отметки об оплате квартиры за последние два месяца. Вы бы подошли с квитанциями разобраться на месте.

— А можно завтра? Родители со вчерашнего дня на работе и появятся поздно вечером.

— Мы через полчаса закрываемся, а документы нужны очень срочно. Поищи, пожалуйста, сам.

— Хорошо — пойду, взгляну.

Поняв, что от настойчивого дядьки не отвертеться, Петя быстро разыскал квитанции и отправился с провожатым в домоуправление, оставив недоеденной окрошку. Возле подъезда стояла серая «эмка». Увидев Бакулева, пассажир автомобиля едва различимо спросил:

— Эй, мальчик. Где здесь живут Бархударовы?

Петя и не расслышал толком, что ему сказали.

— У тебя хотят что-то разузнать. Подойди поближе, — посоветовал атлет.

«Поближе» Петю упаковали в машину и повезли на Лубянку. Щупленький «генерал-полковник» совсем затерялся между двумя оперативниками. Ему было очень страшно.

Вернувшись вечером домой после суточного дежурства в госпитале, чета врачей Бакулевых всю ночь и следующий день провела в поисках сына. Ни в моргах, ни в милиции Петю не нашли. В домоуправлении начисто открестились от визитёра, о котором рассказала бабушка. Приёмная НКГБ отозвалась стандартным ответом, что сведениями о школьнике Бакулеве не располагает. Родители передумали, казалось, всё, но не сообразили позвонить кому-то из одноклассников, а молва об арестах школьников до них ещё не докатилась.

На следующий день за профессором Бакулевым спешно прислали из «кремлёвки» — только что доставленному с фронта раненому командарму требовалась срочная операция. Приехав в больницу, Александр Николаевич наотрез отказался заниматься генералом.

— Алексей Андреевич! Вы должны меня понять! Пропал Петя! Никому до этого нет дела! Ни милиции, ни органам! Я совершенно в разобранном состоянии, и не могу работать. Уж будьте так любезны, пока не прояснится его судьба, увольте меня от операционного стола, — твёрдо заявил Бакулев начальнику лечсанупра Кремля Бусалову.

— Александр Николаевич, не паникуйте, пожалуйста. Очень прошу вас начать подготовку к операции, а я тем временем сделаю всё возможное, чтобы прояснить местонахождение вашего сына.

Через 15 минут великому хирургу сообщили об аресте «генерал-полковника» Петра Бакулева и тем самым спасли жизнь другого, всамделишного генерал-полковника — профессор Бакулев выполнил очередную ювелирную операцию.

* * *

Прошло трое суток, и ребят перевели в двухместные камеры.

— …Ну что парень, давай знакомиться, — сосед протянул Феликсу руку. — Меня зовут Анатолий. Но вообще-то все кличут — Толян. Фамилия — Сверчков.

— А я — Феликс. Феликс Кирпичников.

— Понял, Феликс… И сколько же тебе годков?

— Пятнадцать… месяц назад исполнилось.

— Давно чалишься?

— ?…

— Ну, сидишь давно?

— А?… Сижу давно… Уже четвёртые сутки.

Анатолий залился непритворным смехом.

— Ну, ты даёшь… Давно! Да ты, почитай, ещё вольный! Ещё полгода домашними пирожками серить будешь… Хотя… в таком возрасте попасть под следствие на Лубянку надо уметь… Тебя, конечно, в первый раз загребли?

— Угу.

— Правильно, на малолетку — не похож, да и место, куда приземлился, большого выбора не оставляет: ты либо оружием баловался, либо политический… Или что?… Немчура тебя заслала мосты подрывать?

— …

— Ладно, о делах горьких потом потрём. Пока тебе надо освоиться, понять — что к чему, а что — почём… Ты попал, считай, в самый лучший цековский санаторий на побережье Крыма… В двухместной камере, да не вдесятером… на чистых простынях… Где ещё такое сыщешь? Кормят тоже от пуза, правда, без разносолов. Слушай, а может, у тебя покурить найдётся?

— Я не курю.

— Жаль…

— А это что?

— Параша. Отлить или похавозить захочешь — крышку открой и гадь на здоровье.

— А меня в первые дни на оправку в туалет водили.

— Ну, это в карантине — там параш нет… Да, не гоняй ты! — одёрнул Толян новичка, увидев, что тот думает о своём.

— «Гонять» — это что?

— Гонять — это вспоминать, как дома сладко… Здесь жизнь тоже вовсю кипит. С утра могут на допрос дёрнуть. Потом — книг море, а ты, пожоже, до них охочь. А можем — в шашки.

— Что, выдают?

— Догоняют и добавляют — сами из хлеба сделаем… вертухаев не спросим.

— «Вертухай» — это кто?