Девушка, переставшая говорить - Трюде Тейге

– Как называется диагноз людей, перестающих разговаривать? – спросила она.

– Мутизм, – ответил он. – То есть, как правило, речь идет о частичном мутизме. Почему ты спрашиваешь?

Кайса ответила, что это в связи с жертвой убийства в Лусвике.

– И как развивается такой частичный мутизм?

Аксель рассказал, что человек не может разговаривать в определенных ситуациях из-за переживания социального страха. – Жертвы частичного мутизма обычно испытывают проблему с общением и в обсуждении чувств. Если больной не получает лечения, обычно он перестает быть уверен в себе, и может развиться депрессия.

– Откуда он появляется?

– Прежде всего это касается детей и может возникнуть, когда ребенок переживает изменения окружающей его среды в худшую сторону. Это может быть связано с плохими отношениями в семье, нехваткой внимания, а также с физическим и сексуальным насилием.

– Но почему мутизм ограничивает способность говорить?

– Это дает им ощущение контроля. Они сами решают, когда говорить, а молчание – способ передать свою боль, защититься и установить границы. Для некоторых это превращается в постоянный страх общества, накладывающий отпечаток на всю жизнь.

– И причиной этого может быть сексуальное насилие или подобные травмирующие действия?

– Да, обычно это и провоцирует сильнейший страх, – пояснил Аксель. – Я так понимаю, ты набрела на след хорошей истории.

Кайса подтвердила, что работает над большой статьей о Сиссель.

– Но это трудно, так как никто в Лусвике практически не знал ее.

– Может быть, ты могла быть найти кого-то, кто знал ее еще ребенком?

Кайса рассказала о разговоре с Ирис Хуле.

– Ого, – отреагировал Аксель. – Это может объяснять ее частичный мутизм.

– Да.

– А ты знаешь, что случилось с ней до того, как она приехала в Олесунн?

– Нет.

– Сможешь узнать что-нибудь о том времени, выяснить, что произошло с ее семьей, братом и биологическими родителями?

– Возможно, стоит попробовать, по крайней мере.

Они обсудили различные мелочи касательно рождественских каникул детей и положили трубки.

Большой рыболовный бот прошел навстречу всего в нескольких метрах от катера. Кайса попыталась разглядеть его название, но не успела. На носу было написано М-110-ВЁ. М – это Мёре, ВЁ – Вестёй. Может, это Веставинд из Лусвики, похож.

Травма. Мутизм. Был ли он селективным, разговаривала ли Сиссель дома или молчала все время?

Аксель сказал, насилие провоцирует сильнейший страх.

Подруга Сиссель ее первых лет в Лусвике упоминала о синяках. Что может провоцировать страх сильнее, чем когда тебя избивает и насилует приемный отец?

52

Когда Кайса сошла с катера, у нее зазвонил телефон.

– Здравствуйте, это Бьёрг Готтен, – раздался женский голос.

Кайса не знала этого имени.

– Мы знакомы? – вопросительно сказала она.

– Я была приемной матерью Сиссель, – ответила та. – Когда она приехала в Олесунн.

Очевидно, Ирис Хуле связалась с ней сразу же. Кайса пошла к парковке и села в машину, слушая Бьёрг, не включая двигатель.

Бьёрг Готтен с мужем были бездетны много лет перед тем, как к ним попала Сиссель. Ей было двенадцать лет. Они решили, что раз не могут стать родителями сами, то станут приемными родителями и отдадут все свои силы ребенку, которому требуется особая опека.

– Мы с первого дня относились к ней как к собственной дочери, мы очень полюбили ее.

Педер Воге был очень уважаемым проповедником, и Бьёрг с мужем посылали Сиссель к нему на беседы в попытке помочь ей справиться с тем, что она пережила. На ее долю выпало много страданий, и он был для нее наставником по вере и психологом. К тому же он был известен своими исцеляющими способностями. Но когда у Бьёрг с мужем родился ребенок с тяжелой родовой травмой, они больше были не в состоянии заботиться о ней.

– Сиссель требовалось много времени и внимания, так как она была не в порядке. Мы считали, что она попадает в лучшие руки, когда Грета и Педер Воге взяли на себя роль приемных родителей. Со временем они удочерили ее. История Ирис стала известна только спустя почти два года, как Сиссель переехала к Грете и Педеру. При одной только мысли об этом мне становится дурно, – сказала Бьёрг Готтен.

– Вы верите Ирис?

– Да, она бы никогда не стала необоснованно выдвигать такие серьезные обвинения. К тому же это многое объясняет. Сиссель всегда была такой… странной, что ли, дрожала перед теми визитами к Педеру. Я думала, это потому, что они разговаривали о том, что она пережила в своей семье.

– Но обвинения против Педера Воге не возымели для него никаких последствий?

– Ну… в некотором смысле возымели. Конечно, в полицию никто не обратился, но семье Воге пришлось переехать из Олесунна. Он потерял свое место. Правда, на некоторое время.

– Он получил его обратно?

– Он обладал харизмой и умел пробуждать религиозные чувства в людях. Его очень любили. Довольно быстро он вернулся к работе, но жить остался в Лусвике.

– А как же Сиссель, вы не подумали о ней?

Эта история очень тронула Кайсу, и она не заметила, что ее вопрос прозвучит обвинительно.

– Конечно, думала, – сказала Бьёрг Готтен. По голосу было слышно, что она сдерживала плач – Я очень любила ее, она была чудесным ребенком, хоть и растить ее было непросто. Она часто приходила к нам в гости после переезда к Педеру и Грете, но постепенно визиты прекратились. А что я могла сделать? Дело замяли, а у меня было достаточно много забот после рождения ребенка с несколькими инвалидностями.

– Вы сказали, что Сиссель перенесла много страданий. Что именно?

– Перед тем как оказаться у нас, она жила в детском доме, а туда она попала из семьи, где отец избивал мать. И в конце концов это плохо закончилось. Когда приехала полиция, и мать и отец были мертвы.

– Он убил мать и потом совершил самоубийство?

– Да, но нам сообщили так мало информации, только чтобы можно было понять, почему она была такая робкая и постоянно пребывала в страхе, словно в ожидании катастрофы.

– Вы знаете, откуда она родом?

– Нет, но мы забрали ее в Молде, из детского приюта под названием «Бустад Горд».

– Ирис сказала мне, что у Сиссель был брат.

– Да, я никогда не забуду, как мы забирали ее. Полиции пришлось разлучить их, применив чистую силу. Это было как ножом по сердцу. Мы спросили, нельзя ли оставить их вместе, мы готовы были заботиться об обоих, но там сказали, что это будет слишком трудно для нас.