Блеск шелка - Энн Перри

Она сопровождала Константина по крайней мере два дня каждую неделю. Они бывали в самых бедных районах возле доков, в узких, тесных закоулках. Там было много больных – особенно в летнюю пору. Стояла жара, давно не было дождей, которые смыли бы нечистоты. Повсюду роились полчища мух. Было трудно лавировать между недугами духовными и плотскими. Еще сложнее было находиться так близко к Константину, ведь все, что Анна советовала пациенту, могло быть услышано епископом.

Часто пациент говорил:

– Я покаялся, почему мне не становится лучше?

– Тебе уже лучше, – обычно отвечала Анна. – Но следует также принимать лекарства. Они помогут.

И она пыталась вспомнить подходящих святых, к которым нужно было обращаться при определенных заболеваниях, и понимала, что сама себе не верит.

– Молись святому Антонию, – говорила Анна и наносила мазь. Ну, или выполняла какие-нибудь другие необходимые при данном заболевании процедуры.

Постепенно Анна перестала думать о том, что Константин пытается организовать уличные беспорядки. Она видела, что он любит людей и неустанно служит им. Его помыслы были чисты, а вера настолько сильна, что унимала страх, калечивший многие души.

Константин всегда находил слова поддержки и утешения: «Господь никогда не оставит тебя. Но ты должен верить. Не изменяй матери Церкви. И старайся поступать в соответствии с заповедями».

Анне отчаянно хотелось, чтобы рядом с ней был кто-то, кто знает больше, чем она, чья уверенность избавит ее от гложущих душу сомнений. Как же она могла отрицать такую потребность в других?

В конце одного особенно долгого дня, усталая и голодная, Анна с радостью приняла приглашение Константина пойти к нему домой и отобедать с ним.

Трапеза была довольно простой: хлеб, оливковое масло, рыба, немного вина и инжира. Но после нищеты, которую Анна наблюдала последнее время, изобилие было бы сродни кощунству.

Тихим летним вечером она сидела за столом напротив Константина. Было уже довольно поздно, факелы были зажжены и отбрасывали на стены желтоватый свет, вспыхивавший бликами на золотых окладах икон. Анна и Константин доели рыбу, и тарелки убрали со стола, остались только хлеб, масло и вино – и элегантное керамическое блюдо с инжиром.

Анна взглянула на старика. Черты его гладкого, безволосого лица заострились от усталости. Плечи сгорбились под грузом чужой боли.

Константин заметил ее взгляд и улыбнулся.

– Тебя что-то беспокоит, Анастасий? – спросил он.

Как же ей хотелось признаться ему во всем, снять груз вины, который иногда так давил на плечи, что Анне казалось: она не сможет стоять прямо. Но, конечно, она ничего не могла ему рассказать.

Константин внимательно смотрел на нее.

– Да, я обеспокоен, – произнесла она наконец, рассеянно кроша хлеб дрожащими пальцами. – Но, вероятно, многие сейчас испытывают нечто подобное. Недавно меня вызывали к императору…

Епископ выглядел озадаченным. Его лицо потемнело, но он не стал ее прерывать.

– Я поневоле узнал больше о его взглядах, – продолжала Анна. – Конечно, я не обсуждал с ним политические вопросы. Думаю, император решительно настроен на союз с Римом и будет добиваться его любой ценой, потому что считает, что если мы продолжим настаивать на расколе, то нам не избежать еще одного вторжения. – Она не отрываясь смотрела на Константина. – Вы лучше его знаете о том, в каком бедственном положении мы находимся. Что будет, если случится еще один Крестовый поход?

Тяжелая рука епископа, лежавшая на столе, так сильно сжалась в кулак, что побелели костяшки.

– Оглянись! – резко приказал он. – Что есть прекрасного, драгоценного, искреннего в нашей жизни? Что удерживает нас от греха алчности и жестокости, от насилия, которое лишает нас всего, что нам дорого? Скажи, Анастасий, что это?

– Познание Бога, – сразу же ответила Анна. – Нам нужен свет, который мы видели и никогда не сможем забыть. Мы должны верить, что он существует и что если жизнь прожита достойно, то мы можем стать его частью.

Тело Константина расслабилось, и он медленно выдохнул.

– Истинно так. – Улыбка разгладила напряженные, усталые складки на его лице. – Вера. Всего два дня назад я пытался донести эту мысль до императора. Сказал ему, что народ Византии не допустит осквернения того, во что мы верили с первых дней зарождения христианства. Если же мы признаем главенство Рима, Господь подумает, что мы готовы пожертвовать нашей верой, когда нам это выгодно.

Он увидел понимание в глазах Анны. Его слова принесли ей облегчение.

– Конечно, император согласился со мной, – продолжал Константин. – Он сказал, что Карл Анжуйский уже сейчас замышляет еще один поход, а мы не готовы обороняться. Мы все погибнем, наш город будет сожжен, а те, кто выживет, будут изгнаны, возможно, на этот раз навсегда.

Анна всматривалась в лицо собеседника, в его глаза.

– Господь спасет нас, если на то будет Его воля, – мягко сказала она.

– Бог всегда спасает свой народ. Но при условии, что мы Ему верны. – Епископ наклонился к ней через стол. – Мы не можем уповать на мирское, предавая свою веру в Господа, а потом, когда станет плохо, снова обратиться к Нему и ждать, что Он спасет нас!

– Что же нам следует делать? – быстро спросила Анна.

Нельзя позволять Константину отклоняться от интересующей ее темы.

– Виссарион Комненос был категорически против унии, ратовал за чистоту и непоколебимость веры. Многие превозносят его, рассказывая о том, каким великим человеком он был. Что он собирался предпринять? – Она постаралась, чтобы этот вопрос прозвучал непринужденно, обыденно.

Константин напрягся. Вдруг в комнате стало так тихо, что Анна услышала шаги слуг в коридоре.

Наконец епископ глубоко вздохнул. И заговорил, не отрывая взгляда от стола:

– Боюсь, Виссарион был мечтателем. Его планы были вовсе не столь практичны, как думают люди.

Анна была поражена. Неужели она наконец приблизилась к истине? Женщина старалась сохранять простодушное выражение.

– А что именно они думают?

– Виссарион много говорил о том, что Пресвятая Богородица нас защитит.

– Да, – быстро произнесла Анна. – Я слышала, что он много раз рассказывал историю о том, как давным-давно император выехал из ворот города, осажденного варварами. В руках он держал икону Пресвятой Богородицы. Когда предводитель варваров увидел ее лик, он тотчас упал замертво, а его армия разбежалась.

Константин улыбнулся.

– Думаете, император Михаил смог бы снова это сделать? – спросила Анна. – Вы верите, что это удержало бы венецианцев и латинян от того, чтобы напасть на город с моря? В душе они настоящие варвары, – добавила она иронично, – но ум их коварен.

– Не верю, – нехотя признался Константин.