Взорвать Манхэттен - Андрей Молчанов

Крепкая порода!

− Я должен подумать, − говорю я Алисе. Я действительно должен подумать. Кроме того, я смятен и обескуражен тем, что она сама вышла на такой разговор. Впрочем, это в значительной мере облегчает мне моральные неудобства, связанные с личной инициативой по данному поводу.

− Тогда – я жду! − откликается она.

После снимает халат, бросает его на кровать, оставаясь совершенно обнаженной, и я, не в силах сдержать порыв, вжимаю себя в ее тело, в запахи его, − сладостные и терпкие. Но независимая часть моей личности, увы, целиком под влиянием ленивого и тупого спинного мозга. На призывы своего высшего собрата никак не реагирующего.

− Ты девчонка, что надо! – говорю я. Стараясь подчеркнуть в интонации именно физические ее качества. Разговор о Пратте – дело отдельное.

− Это ты меня такой сделал! – поощряет она.

Пришла пора отпустить какую-либо нейтральную шутку, окончательно сближающую нас.

− Лучшие годы я провел в браке, а лучшие минуты вне него, − доверяюсь я.

− А мои лучшие минуты – только с тобой! – косится она насмешливым глазом. Уже одетая, в дверях, добавляет: − С раздумьями советую не медлить.

Я глубокомысленно киваю, глядя на закрывающуюся дверь. Похоже, мне придется в очередной раз влезать в авантюру, отпахивающую мерзким душком смертоубийства. Но что делать, если к этому меня подводит сама жизнь и ее логика. Если Пратт исчезнет, Алиса, думаю, будет надежным и послушным партнером. Так мне, по крайней мере, кажется, пускай это выглядит парадоксально. Парадоксально и другое: я действительно был бы не против заполучить от нее ребенка. Почему нет? Как мать она идеальна, я знаю, сколько времени и неподдельной ласки она тратит на своего сына. Наверняка это видит и Пратт, а потому боготворит ее, старый дуралей. Ее покладистость и терпимость к его похождениям на стороне, также влияют весьма положительно на их отношения. А потому, если его тем или иным образом укокошат, едва ли Алису посчитают заинтересованной стороной. У меня в какой-то степени полицейская психология, но, будь я на месте сыщика, едва ли смог заподозрить ее в преступных намерениях.

Может, и моя женушка замышляет что-либо подобное? Кто знает… Мне очень неприятны ее симпатии к этому дебилу-охраннику, и если между ними и впрямь возникла связь, это способно черт ведает, к чему привести!

Как бы ни было омерзительно, обстоятельства их общения придется выяснить, поручив это главе службы моей безопасности Ричарду. Сегодня его стоит навестить. А заодно посмотреть, как отремонтировали помещения в особняке Совета.

Бренчит телефон. Ненавижу телефоны. Каждый звонок – это напоминание о каких-нибудь обязательствах и всяческие просьбы, которым несть числа.

Это жена. Говорит, что живот у Патрика явно разбух, и он не какает уже вторые сутки. Телефон ветеринара занят. Может, сделать ему клизму?

− Кому?! – взрываюсь я. – Ветеринару, телефону или коту?!. Без меня вы не можете решить ничего!

Жена злобно брякает трубку, и разговор прерывается.

Я постепенно остываю. Я сорвался на Барбару, хотя причина срыва, − волнение о Патрике. Не какал уже вторые сутки… Это меня всерьез начинает заботить.

Я набираю номер ветеринара и − о, чудо! − сразу же дозваниваюсь. Торжественным тоном тот сообщает, что немедленно выезжает ко мне, вернее, к коту, и у меня маленько отлегает от сердца.

Звоню жене в предвкушении, что нарвусь на ее разобиженную отчужденность. Услышав ее голос, кратко заявляю:

− Врач выехал.

− А Патрик обделался! – со стесненным смешком заявляет она, а после хихикает совсем уже откровенно. – Как ты разорался, так и его прорвало, будто тебя услышал!

Я тоже не сдерживаю нервного смешка.

− Позвони коновалу, отмени вызов, − говорю добродушно. – Лишний счет нам ни к чему.

− У тебя это лучше выходит, − словно опомнившись, заявляет она высокомерным тоном.

Я нажимаю кнопку отбоя, но телефон вновь верещит, подпрыгивая в пальцах и пугая меня до колик.

На сей раз звонит секретарша Большого Босса. Услышав ее голос, я сразу же вспоминаю туго обтянутую юбчонкой попку, скрывающуюся в дверях приемной. Ах, если бы девчонка оказалась здесь, рядом с разобранной постелью…

Я с удивлением обнаруживаю явный прилив сил. Увы, напрасный. Для того, чтобы это создание очутилось в данном номере, потребуются известные затраты времени, эмоций и денег. Финальный процесс надо долго и нудно готовить. Хотя, если попросить Большого Босса срочно направить ее сюда, всучив ей пакет с какой-нибудь макулатурой из мусорной корзины, дельце можно провернуть в два счета. Большой Босс, конечно же, пойдет у меня на поводу, но, с другой стороны, представляю его гнусную ухмылочку и вообще разные соображения по поводу моей личности…

Жаль, что ушла Алиса… Хотя с ней бы уже вряд ли вышло что-либо толковое, а вот с секретаршей, конечно, наверняка!..

− …Роланд Эверхарт, − доносится до меня.

Кто? А, племянник, доходит не без труда. То бишь, не племянник, а… кто он мне? Условный родственник. Вот же еще напасть…

− Он в Вашингтоне, − докладывает между тем вожделенная секретарша, не зная, что в сей момент я мысленно укладываю ее на смятые, пахнущие телом Алисы простыни.

– Устройте его в отель, − буркаю я. – Возвращусь через день, два, пусть пока отдыхает.

− Хорошо, сэр… Хотя нет, подождите…

Секретарша выслушивает какие-то указания, а затем сообщает:

− У него некоторые проблемы с документами, лучше, если он побудет у вас в доме.

Этого мне не хватало! Я наливаюсь раздражением, но, вспоминая обещание, данное Большому Боссу, беру себя в руки.

− Ладно, везите его, куда хотите…

Приходится звонить жене, дабы предупредить ее о незваном госте. Трубку снимает дочь. Это даже лучше, поскольку реакция жены непредсказуема. Она может обрадоваться внезапно обретенному племяннику, − именно так его надо представить! − а может и вспылить: визиты без приглашения ей были всегда не по нраву. А тут не только зову в дом кого попало, но еще и обустраиваю на ночлег.

Дочь Нина, как и ожидалось, воспринимает мое сообщение с совершенным равнодушием. Это ее не касается, что самое для нее главное. Некоторая досада в ее тоне все же присутствует: ведь ей надо встать, оторваться от компьютера, подойти к маме и изложить все, изложенное мной. Работа, как же!

Я вновь смотрю на постель, оскверненную смертным грехом, и начинаю одеваться.

Следующая моя цель – сенатор Мартин Брайс. На сей раз это встреча сугубо деловая. Хотя наше праздное рандеву с Алисой, как оказалось, несло в себе значительный практический элемент. Имею в виду разговор о Пратте, подразумевающий злодеяние, передел собственности и бизнеса.