Взорвать Манхэттен - Андрей Молчанов

Я многозначительно кашлянул и состроил умную физиономию. Одновременно с некоторым облегчением дошло, что речь Майка, в отличие от тарабарщины доктора, отчетлива и проста, слова он произносил, как бы намеренно отделяя их друг от друга, и это немало способствовало пониманию его речи.

− Завтра утром летите в Америку, − продолжил Майк. – Через Франкфурт. Документы вам сделают на месте. А ваш паспорт прошу отдать мне.

Я послушно вручил ему паспорт покойного британца.

Изучив паспорт и, соответственно, фотографию, что вызвало у меня некоторые неприятные эмоции, Майк произнес загадочное:

− Вы же немец, насколько понимаю…

Я неопределенно улыбнулся. В голове же лихорадочно пронеслось: неужели спасен? Неужели мой русский акцент проскочит за акцент немца? Ведь, как ни удивительно, а они практически аналогичны…

− Ну, впрочем, неважно, да и не мое это дело, − сказал он, убирая паспорт в нагрудный карман. – Я что-то разговорился, простите. Короче, уже завтра будете в Штатах. Дальше – как распорядится руководство. Теперь – о вашем здоровье. Врач сказал, что вы в полном порядке. Перед вылетом он еще раз вас осмотрит. Швы вам снимут в Америке. Вот и все. Отдыхайте. Из комнаты не выходите. Можете смотреть телевизор, спать… Утром вас разбужу. Есть вопросы?

− Ноу, − кратко ответил я.

− Отдыхайте! − И, горячо пожав мне руку, Майк исчез.

Завтра в Штатах?! Вот так фортель судьбы! Без документов и без единого доллара, зато – будто по волшебству! И безо всякой визы, за которую убиваются граждане слаборазвитых стран. Эту визу, по-моему, в России вскоре не получишь и с фамилией Колумб…

Улегшись на чистенькие казенные простынки, я глубоко призадумался. В частности, над тем, роль кого отныне играю?

Итак. Существует некий иностранный инструктор или же наемник, направленный на какой-то период времени в Чечню. Кем направленный? С какой целью направленный? Судя по всему, за этим парнем – силы, обладающие официальным статусом. И если сейчас его перекидывают на военном самолете в Америку, то он представляет собой некоторую ценность. Как специалист? Возможно. Он немец, значит, его британский паспорт – ширма, подделка, дабы в случае чего ввести в заблуждение, полагаю, российскую контрразведку. Но почему он не может вернуться в Германию? Накуролесил там? Скорее всего. Дальше. Вероятность моего провала в Америке абсолютно очевидна. Но что я могу сделать, когда из одних тисков плавно перемещаюсь в другие? Бежать с базы? Куда? К грузинским милиционерам? Или в чистое поле, где меня будут ловить грузинские милиционеры, чтобы передать в иные компетентные органы, патронируемые теми же спецслужбами США? Короче, побег – еще большая авантюра, нежели послушный перелет через Атлантику, хотя… чего тут угадаешь?

В дверь постучали.

− Входите, − буркнул я по-английски.

В комнате вновь появился Майк. На этот раз – с увесистой трубкой спутникового телефона. Рог антенны был отогнут от корпуса, видимо, кто-то находился на связи.

− Тебя, − сказал он.

− Да? – кратко вопросил я, прижав трубу к уху.

− Рад слышать тебя, Роланд, − раздался мягкий, даже вкрадчивый голос. – Мне сказали, ты выбрался из колоссальной заварухи!

− О да! – согласился я.

− Слушай меня внимательно, − уже суховато продолжил собеседник. – Те парни, что были у тебя в Германии, установлены, как участники известных тебе событий. К тебе могут возникнуть вопросы. Вернее, они уже возникли. Поэтому тебе надо сменить место проживания. Ты понял?

− Да…

− Сейчас я далеко, но, думаю, через месяц увидимся в Штатах, я навещу тебя. Жить будешь у своего двоюродного дяди. Я имею в виду мистера Уитни. Надеюсь, твой покойный отец рассказывал тебе о твоих родственниках в Америке?

− Конечно.

− Он очень богатый и очень серьезный человек. Уверен, вы найдете общий язык. И еще. – Собеседник помедлил. – Я же предупреждал тебя: держись подальше от этих смуглых ребят, а то их загар прилипнет к тебе… Мне было очень трудно тебя отстоять… Очень!

− Я понимаю…

− Ну, все. До встречи в Штатах!

Я передал Майку трубку, тот нажал пискнувшую кнопку отбоя и − вновь исчез за дверью.

Затаив дыхание, я сознавал, что перескочил еще один смертельный капкан. Так о каких парнях говорил мой неизвестный покровитель? И от кого меня отстоял?

Как следовало из подтекста, смуглые парни могли быть исполнителями какой-то громкой террористической акции. Знать бы, какой?.. А этот Роланд, чувствуется, из категории тех, кто слишком много знал. И теперь я, как подкидной дурак, оказался на его освободившемся в подлунном мире месте… И, подозреваю, место это окажется для меня весьма горяченьким! В общем, я думал, что у меня черная полоса, а она была белой.

Спал я, однако, глубоко и кошмарами не мучился. А утром, после сытного завтрака, в сопровождении любезного Майка, навестил доктора, после чего доехал на открытом джипе до транспортного угрюмого самолета непривлекательной серо-бурой расцветки, уселся вместе с толпой иностранных военнослужащих в просторном салоне и мысленно троекратно перекрестился.

Гигантская туша авиаперевозчика взмыла ввысь легко и стремительно, как подхваченная ветром чайка. Мелькнули в оконце вершины кавказских гор. При всей опасной неопределенности своего будущего, тоски от расставания с ними я не испытывал.

Теперь мой путь лежал из протектората в империю.

Я решил провести в Нью-Йорке два-три дня. После нашей вашингтонской деревни я люблю окунуться в круговерть этого великого города. Я обожаю его. В нем всегда кипит жизнь, он вечно молод амбициями и надеждами своих новобранцев, его нервы на пределе, он – сосредоточение всего мира, его столица, котел, переплавляющий расы и племена со всеми их устремлениями и традициями. Правда, котел неуклонно остывает, но после переплавки еще продолжает работать штамп, и в дальнейшую жизнь после отбраковки выбрасываются остывшие человечки-изделия, начиненные нашими американскими ценностями, а вернее, − стереотипами жизненного уклада и всякого рода табу. В роли основной ценности выступают доллары. И, соответственно, умение и желание их заработать. Поэтому все человеческие мечты и желания в своем предполагаемом воплощении сводятся к тому или иному количеству банальных денег. Как сводится к ним в итоге любой поступок и разговор, как бы издалека он не велся. Практически все разговоры в мире – это разговоры о деньгах.

Да и я летел в Нью-Йорк заработать деньги, и вел бесконечные телефонные переговоры с людьми, жаждущими заработать на мне или же благодаря мне, а если не заработать, то сохранить заработанное. Их заботы, если мне не сулилось партнерства либо комиссионных, занимали меня разве из любопытства, однако в помощи я отказываю крайне редко: помощь – та же инвестиция; другое дело – сопряженная с риском неблагодарности, однако любой бизнес имеет издержки.