Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году - Леонид Млечин

«В синих от табачного дыма гулких коридорах стоял неумолкаемый шум, – вспоминал участник съезда. – Вокруг бойких ораторов и делегатов с мест жадно теснились возбужденные слушатели. Наметанному глазу издали было видно, какого толку жестикулирующий в конце коридора или в углу класса оратор. Левых социалистов-интернационалистов окружали потрепанные серо-черные пиджаки, большевиков – те же пиджаки, но с сильной примесью распоясанных и расстегнутых солдатских гимнастерок. Вокруг правительственных партий широко разливался защитный цвет, на фоне которого виднелось много офицерских, главным образом прапорщичьих кителей и вполне приличных интеллигентских пиджаков».

Среди делегатов большевики оказались в меньшинстве. Именно поэтому Ленин, уловив настроения армейской массы, принял решение поддерживать любые требования солдат и сделал ставку на лозунг, понятный и привлекательный для солдат: немедленный мир с немцами! Сколько бы его ни обвиняли в отсутствии патриотизма, в пораженчестве и прямом предательстве, на митингах Ленин повторял вновь и вновь:

– Товарищи солдаты, кончайте воевать, идите по домам. Установите перемирие с немцами и объявите войну богачам!

Ленин понял: если что-то и может привлечь солдат на сторону большевиков, то только обещание закончить войну, демобилизовать армию и отпустить одетых в серые шинели крестьян домой – к семьям и земле. Владимир Ильич оказался прав. Солдаты не хотели воевать и бросали винтовку при каждом удобном случае, и заставить их не только продолжать войну, но и хотя бы тащить армейскую лямку было невозможно.

При Петербургском комитете РСДРП была образована Военная комиссия, «Военка», с задачей вести пропагандистскую работу в войсках. Исполнительный комитет 46-го армейского корпуса в июне 1917 года провел опрос 16 тысяч военнослужащих. 15 тысяч высказались за демократическую республику. Чем дальше, тем большую роль играли не политики и даже не генералы, а толпа. Толпа вооруженная. В основном солдаты.

«Мчится автомобиль с красным флагом с солдатами, пулеметом, и барышня там зачем-то сидит, и косичка у нее маленькая, маленькая рыженькая, – писал Михаил Михайлович Пришвин. – «Ура!» – кричит, и из автомобиля стреляют: салют!»

Художник Александр Николаевич Бенуа: «Очень принято – двум солдатам помоложе лежать с ружьями на колесных крыльях грузовиков. Так более картинно, в этом больше показной удали».

На фронт ехать они не хотели. Им нравилась свободная столичная жизнь.

Владимир Бенедиктович Станкевич, комиссар Временного правительства при Ставке Верховного главнокомандующего, заметил: «Запасы противочеловеческой ненависти вдруг раскрылись и мутным потоком вылились на улицы Петрограда в формах избиения городовых, ловле подозрительных лиц, в возбужденных фигурах солдат, катающихся бешено на автомобилях».

«Грузовик, – вспоминал Иван Бунин, – каким страшным символом остался он для нас, сколько этого грузовика в наших самых тяжких и ужасных воспоминаниях! С самого первого дня своего связалась революция с этим ревущим и смердящим животным, переполненным сперва истеричками и похабной солдатней из дезертиров, а потом отборными каторжниками».

Страстное стремление к полной свободе вдруг реализовалось. Решительно ничто не сдерживало – нет ни полиции, ни закона. Можно безнаказанно попользоваться чужим. И покататься, постранствовать – солдаты, вчерашние крестьяне, смело осваивали блага научно-технического прогресса, еще недавно доступные лишь горожанам. Но черный автомобиль, набитый солдатами, – это еще и метафора. Образ России, мчащейся в неизвестность.

К лету семнадцатого русская армия наступать уже точно не могла. Но союзники требовали атаковать общего врага. Летнее наступление погубило русскую армию. И сразу нашли виновного – внутреннего врага. В работе на немцев обвинили большевиков. Временное правительство пришло к выводу, что лидеры большевиков пытались поднять вооруженное восстание. Совпадение мятежа с немецким наступлением казалось очевидным доказательством того, что мятеж организован на деньги Берлина.

Отречение императора Николая II от трона пробудило среди национально мыслящих украинцев большие надежды. Открылся редчайший шанс стать самостоятельными. Они обрели свободу говорить и действовать. И спешили ею воспользоваться.

После Февральской революции в Киеве появилась собственная власть – Центральная рада, которая объединила социалистические партии, культурные и общественные организации и постепенно превратилась в парламент самостоятельной Украины. Председателем Рады избрали профессора-историка Михаила Сергеевича Грушевского.

В июне 1917 года Центральная рада выпустила первый универсал (то есть акт конституционного значения) – «К украинскому народу на Украине и вне Украины сущему». Рада декларировала национально-территориальную автономию, но «не отделяясь от всей России, не разрывая отношений с государством Российским».

Центральная рада образовала генеральный секретариат, то есть правительство под председательством Владимира Кирилловича Винниченко. Выходец из бедной крестьянской семьи, Винниченко учился на юридическом факультете Киевского университета и был исключен за пропаганду антимонархических идей. Попал в тюрьму, откуда бежал. Вступил в подпольную Революционную украинскую партию, созданную в феврале 1900 года малороссийским студенчеством на съезде в Харькове. Затем принял участие в формировании Украинской социал-демократической рабочей партии.

В России его знали как прозаика и драматурга. Пьесы Винниченко ставились на русской сцене. Каждый год премьера. Он писал в жанре психологической мелодрамы. Руководитель Украины более позднего времени Никита Хрущев, не самый начитанный человек, часто вспоминал короткую повесть Винниченко «Талисман» – о скромном и боязливом от природы человеке, который, исполняя свой долг, идет на верную смерть.

«Есть ли у нас столько сил, есть ли у нас столько рук, чтобы направить их на эту тяжелую работу? – записал летом семнадцатого в дневнике Винниченко. – Сердце сжимается от тревоги, печали и страха: а что, если не поднимем? Не сможем взять того, что судьба так неожиданно, фантастически бросила нам под ноги?»

В Киеве спорили, какой должна быть Украина. Полностью независимой? Или остаться частью России? Центральная рада занимала умеренную позицию – Украина образует с новой Россией Федерацию. Винниченко оставался искренним сторонником единения с Россией. Полагал, что Украина не готова стать самостоятельным государством.

Раскол между восточной и западной частями Украины остро ощущается и сегодня. Сказывается историческое наследство. А сто лет назад вообще казалось, что между западными и восточными украинцами – непреодолимая пропасть. Украинцы долго оставались разделенным народом. Одни были подданными Российской империи, другие находились по ту сторону государственной границы.

Галиция до Первой мировой принадлежала Австро-Венгерской империи. Под властью австрийской короны проживало примерно 4 миллиона человек, которых украинские авторы именуют украинцами, а российские – русскими малороссийской ветви. Галиция тяготилась ролью заброшенной австрийской провинции. Здесь украинская национальная идея обрела воинственные, агрессивные черты. Объяснение, возможно, следует искать в психологии исполненных предрассудками галицийских крестьян, которые во всем видели происки внешних врагов. Да и принадлежность к собственной – униатской, грекокатолической церкви делала обитателей Галиции обособленной общностью.