Обвиняется в измене - Айя Субботина

И третье: Юля молчит. Не проронив ни звука, усаживается напротив, закидывает ногу на ногу, дрожащими руками достает сигареты и прикуривает. И даже когда я делаю приглашающий жест, продолжает молчать. Как будто ту часть Heвы, которая не поместилась под глаза, влили ей в рот, чтобы добро не пропадало.

Пиздец, если она не перестанет корчить из себя оскорбленную невинность, я здесь точно все на хрен разнесу. Мои женщины что, сговорились трахать мне мозг?

— Либо начинай говорить, либо пошла на хуй отсюда, - не выдерживаю я, практически залпом допивая остатки кофе. — Подралась с подружкой за дорогую тряпку?

— Нет, - нервно бросает она. — Мило пообщалась с твоей женой!

Я должен быть удивлен.

Но у меня внутри даже ничего не дергается, потому что это очень в духе Инны — найти козла отпущения, спихнуть все свои промахи на чужую голову и броситься в бой.

— Как она тебя нашла? — это вопрос вслух, почти что риторический, но Юля уверена, что обязана дать на него ответ.

— И это все, что тебя волнует?! — она швыряет сигарету на пол, трясет руками и сиськами, но сейчас это совершенно точно просто нервы. Вряд ли хоть одна женщина в здравом уме будет пытаться соблазнить мужика вот таким видом. — Денис, ты понимаешь, что произошло? Ты это видишь?!

Юля нависает надо мной, загораживая спиной и без того тусклый свет. Я из последних сил пытаюсь отодвинуться, но она прост одержима желанием сунуть мне в лицо все свои увечья. В конце концов не выдерживаю: встаю, беру ее за плечи и тупо толкаю в сторону дивана на противоположной стороне от стола. Юля оседает кулем и даже не соображает, что нужно согнуть ноги, поэтому выглядит совсем как кукла Барби, побывавшая в руках избалованной девчонки.

— Она меня изуродовала! — справившись от моей грубости, заводит ту же пластинку Юля. — Ты понимаешь, что из-за твоей ненормальной жены у меня сорвались несколько фотосессий?!

— Сколько?

— Три, четыре… - Юля перестает орать, чтобы подвести в уме явно сложные для ее не очень прокаченного мозга подсчеты.

— Меня интересует общая сумма, - спасаю ее от вывиха мозга.

Я реально трахался с ней? Вот так долго? И мне это нравилось?

В жизни любого мужика наступает момент переоценки ценностей.

Это не я придумал, это короткая выжимка из какой-то хреновой книги по саморазвитию, которую Инна положила мне с собой в мою первую поездку заграницу. Перелет был долгим, спать мне не хотелось, поэтому пришлось читать эту муть. Или скорее листать.

Забавно, что спустя столько лет, сотни прочитанных книг, я почему-то помню именно эту выжимку. И вдруг понимаю, что прямо сейчас именно это со мной и происходит: переоценка приоритетов, новый взгляд на то, чего я хочу и с кем я хочу наслаждаться жизнью в ближайшее… пока неопределенное время.

Точно не с бестолковой блондинкой, которая до сих пор пытается подсчитать, сколько же я должен за произведение искусства, которое моя жена изобразила на ее лице.

— Это... большая сумма, - проиграв схватку с математикой, говорит Юля.

— Проверишь завтра свою карту, - отвечаю я, прикидывая, что сумма, которую ей завтра переведут, покроет все расходы: и косметолога, и моральный ущерб, и наше расставание без красивого подарка на прощанье. — Это все?

Юля часто хлопает глазами, а потом наклоняется вперед, нарочно усаживаясь так, чтобы ее декольте сбивало меня с мыслей. Поздно, красавица, меня больше не интересует богатая силиконом пища.

— Я знаю что ты не любишь, когда я беспокою тебя, но у меня была паника, Денис. Ты даже представить не можешь, что она творила! Завалилась ко мне в дом, орала, ломала вещи, пыталась прорваться на кухню. Представляешь, что бы было, если бы в руки твоей ненормальной дуры попал нож?!

— Но не попал же. — Я начинаю этого уставать. Чего она от меня хочет? Что я подсяду к ней, усажу на ручки и буду сюсюкаться с каждой царапиной? Что за детский сад. Инна видимо зарядила в ту единственную часть мозга, в которой еще наблюдалась какая-то активность. — Юля, будет лучше, если прямо сейчас ты встанешь и уйдешь. Я не просто так сижу здесь в одиночестве, да?

— Ты меня выставляешь? — Она снова похожа на куклу: такая же странно-удивленная и как будто не живая. Привычка не морщить лоб, чтобы не было морщин, отложилась на уровне подсознания. — Хочешь, чтобы я ушла просто так?

— Юля деньги будут завтра, сейчас я ни хрена не хочу этим заниматься. Или мне набросать расписку на салфетке? Может, проколоть палец зубочисткой и подписаться кровью?

— Ты должен ее наказать. — Поняв, что сиськами меня сегодня не взять, она отклоняется назад, скрещивает руки и начинает топать каблуком. — Ты должен сделать так, чтобы твоя жена пожалела, что сунулась не в свое дело. Или в следующий раз она меня убьет. Или плеснет в лицо серной кислотой. Или придумает другой способ испортить мне жизнь. Если бы ты слышал, что она мне говорила, ты бы не сидел так спокойно.

— Да, блядь, знаешь, если бы я присутствовал при ваших бабских разборках, я бы точно проникся к тебе сочувствием и отдал бы жену Ку-клукс-клану на поругание.

Юля слишком «блондинка», чтобы знать, что Ку-клукс-клан - это вообще из другой оперы.

Она не Одуван.

И она бы точно не стала меня динамить после нашего первого секса.

Вот поэтому бог и создал мужчин полигамным: мы не можем любить одну женщину, потому что у одной мозги, другая отлично готовит, третья трахается как богиня, а с четвертой тупо классно без подготовки рвануть в Амстердам и накуриться до глюков в местном «травобаре».

— Ты должен защищать меня, - продолжает гнуть свое Юля.

— Ага, должен. Поэтому приму превентивную меру и пошлю тебя на хрен. Прямо сейчас.

— Что?

— Я тебя бросаю, Юль. Все. Больше никаких разборок с моей неуравновешенной женой. Больше никаких угроз твоему товарному виду и хорошее выходное пособие в качестве компенсации за то время, что ты будешь искать нового спонсора. А теперь, когда мне уже вообще нечего добавить — встала и съебалась с моих глаз. Я не буду повторять, Юль.

Я тот еще засранец и редко фильтрую свой лексикон, да и та это никаким боком не касается моих будничных разговоров. Но и матерюсь при женщинах исключительно, когда меня доводят до состояния «лучше одно крепкое слова, чем длинный убийственный монолог о том, как ты меня достала». Юле хватает ума понять, что она появилась не вовремя, и лучше не превышать лимит моего терпения, поэтому она, буквально придавив меня рассерженным взглядом, быстро уходит, даже не сказав на прощанье, какой я мудак.

Я нарочно не возвращаюсь домой. Понимаю, что там рвет и мечет слетевшая с катушек баба, и что в моем теперешнем состоянии мне просто не хватит силы воли не поддаваться на провокации. Ээто реально может кончится хер знает чем. А если уж я решил заняться разводом, то от греха подальше лучше не давать повода обвинить себя в жестоком обращении с женой.