Все, что вы хотели знать о смерти - Екатерина Николаевна Островская

– Твой Артем в шахматы играет?

– Нет. Он сказал, что в курсе, как ходят фигуры, но не знает ни стратегии, ни комбинаций, а потому не играет. Но он долгие годы играл по интернету в монополию. Говорил мне, что даже деньги там выигрывал. Небольшие, но они ему помогали в студенческие годы. А еще он завел через эту игру нужные знакомства среди американских финансистов. Как оказалось, там в эту игру рубятся не только дети… Хотя дети как раз почти не играют в монополию, а вот служащие банков, биржевики, брокеры это дело любят… А еще у Артема великолепное знание английского. Правда, англичане принимают его за американца.

– Сколько достоинств у одного человека, – усмехнулся Павел.

– А еще он играет на «Форексе». Как-то за завтраком встречаемся и я спрашиваю, не надоело ли жертвовать сном, чтобы сидеть ночами и смотреть, как на экране котировки скачут. Но он ответил, что хоть и не спал эту ночь, зато заработал сорок шесть тысяч швейцарских франков: вовремя скинул японские иены. К тому же через день американский центробанк почти наверняка поднимет базовую ставку, и тогда можно будет хорошо поднять на новом кросс-курсе между франком и долларом.

– Погоди! – остановил бывшую жену Ипатьев. – Вы что, вообще не спите вместе в одной кровати?

– Я же тебе говорила: у нас отдельные спальни, даже на разных этажах. У него там спальня, кабинет, тренажерный зал, сауна…

– И поэтому ты ко мне зачастила, – не мог успокоиться Павел.

– Ну, во-первых, не зачастила. Во-вторых, я приехала, чтобы поддержать тебя в трудный момент жизни. Ты как-то изменился внешне…

– Что во мне изменилось? Рога, что ли, выросли?

– Нет, но ты какой-то нервный стал. Раньше всегда гладко выбритый, одетый с иголочки, а сейчас у тебя щетина, я когда тебя на экране увидела после долгого перерыва – подумала, что ты пьешь… то есть выпиваешь часто. Да и не я одна так подумала. Захотелось поехать и проверить – ведь ты мне не чужой.

– Я часто выпиваю? – удивился Павел. – Тебя это так взволновало, что ты сразу рванула ко мне с бутылкой коньяка, а потом еще приехала с бутылкой виски… Что у тебя в сумочке на сей раз?

Бывшая жена пожала плечами, как будто она не знала, каково содержимое ее сумочки, потом улыбнулась, изображая невинную скромницу, и быстро ответила:

– У меня там виски.

Ипатьев опустился на диван и выдохнул. Увидел рядом с собой листок, который вынул из дверной щели. Взял мобильный и набрал номер.

– Сева, это Ипатьев. Ты в шахматы играешь? Нет? Но все равно заходи, выпьем виски. И не пьешь? А как же ты живешь тогда? Наверное, в монополию по интернету играешь? Ладно, все равно заходи. Я буду пить виски, а ты закусывать… Это я к тому, что у меня и закусить-то нечем. Так что прихвати что-нибудь на зуб положить.

Павел закончил разговор и посмотрел на бывшую жену.

– Я слышал, что Карпенко приезжал на поминки?

Светлана не спешила отвечать, словно раздумывая, стоит ли вообще говорить об этом. И наконец призналась:

– Приезжал, но за столом со всеми не сидел. Мама вышла к нему, и они долго разговаривали.

– Насколько долго ее хватило?

– С полчаса, вероятно, они беседовали. Я время не засекала.

– То есть она вполне адекватно говорила с человеком, с которым был в ссоре ее муж.

– Они постояли у могилы, потом ходили по дорожкам и беседовали, – вспоминала Светлана, – я с балкона видела. А о чем они говорили, не знаю. Но папа с ним когда-то очень дружил: они учились вместе. Папа называл Ивана Ивановича запросто Карпом, а иногда комитетчиком, потому что Карпенко был председателем… или секретарем комитета комсомола. Мама до сих пор смеется, когда вспоминает, как Константин Михайлович ратовал на каждом собрании за перестройку и гласность.

– Она до сих пор это помнит?

Бывшая жена не ответила ему. Она прислушалась.

– Кто-то по лестнице сюда поднимается, – сказала она.

И тут же раздался звонок в дверь.

Мухортов вошел в квартиру, распространяя вокруг себя едкий древесный запах дорогого парфюма. Вероятно, он только что побрился. Всеволод принес оливки, фисташки и сыр. Предупредил сразу, что не пьет вовсе.

– Тогда будешь играть в шахматы, – предупредил его Ипатьев.

Всеволод стал отказываться, но, когда увидел фигуры, удивился:

– Откуда такая роскошь?

Посмотрел на Светлану и удивился своей наивности:

– Мог бы не спрашивать.

– Всеволод Алексеевич, – обратилась к нему бывшая жена Ипатьева, – я все-таки не поняла, мы долго беседовали у нас дома, но я, видимо, такая тупая, что до сих пор переживаю и сомневаюсь: мою маму можно вылечить?

Психотерапевт посмотрел на потолок и сразу ответил:

– Нет, вылечить ее нельзя, потому что невозможно вернуть молодость, сделать пожилого человека снова молодым и здоровым. Вам тяжело это сознавать, да любому было бы тяжело. Но ваша мама выглядит прекрасно: ей под шестьдесят – не будем уточнять сколько, но я не дал бы ей больше сорока пяти. Да и никто не дал бы… Многие и в сорок пять так не выглядят. А потому наблюдать, как молодая по виду женщина ведет себя как старуха, находящаяся в глубокой деменции, особенно неприятно и больно. Изменить природу я не в силах. Однако можно снизить количество приступов, которые случаются с ней постоянно…

Павел расставил фигуры, смотрел на шахматное поле и слушал, как его бывшая жена и сосед разговаривают о здоровье его экс-тещи. Беседуют так, словно в квартире нет никого, кроме них: нет Павла с его интересами и вопросами. Неожиданно Мухортов подвинул стул к шахматному столику и двинул вперед пешку.

– C2 на C4! – удивился Ипатьев. – Английское начало. Ты что, меня за дурака держишь? Ты же говорил, что не умеешь играть.

– Я ответил, что играть не буду, но не сказал, что не умею, – напомнил Всеволод.

– Я отвечаю пешкой на E5, – обрадовался Павел, – ну вот, ты конем на C3? И я хожу конем… как говорит теория: дракон в левой руке… а вот мы переходим к системе трех коней. Продолжаем или сразу соглашаемся на ничью?

– Пусть остается позиция, – кивнул психотерапевт, – но я хочу сказать, что с твоим личным диагнозом я, возможно, ошибся, потому что люди с астеническим неврозом не играют в шахматы – их вообще мало что интересует. Поэтому, если ты следователь или журналист, то не сможешь работать по специальности: как ни бейся, результат будет равен нулю. Но есть профессия, которая как будто специально создана для того, чтобы ее представитель распутывал самые сложные