Ностальгия - Мюррей Бейл

— Когда его доставили, мы думали, это будка для сторожа… — молоденький англичанин даже икнул при этой мысли, — пока дверь не открыли. Мы никогда в жизни, хм, ваших уборных не видели. Разумеется, все пришли в полный восторг.

Господи, да он еще и в нос говорит!

— Так что теперь мы знаем, откуда взялось выражение «холодный дом».

— X… в железо, пока горячо, — подсказал Гэрри.

— Ха-ха-ха! Ей-ей, отлично сказано! Надо бы записать. — Гид потряс головой, приоткрыл рот — как если бы ему что-то в глаз попало — и вытащил блокнот. — «X… в железо…»

— Вот такой мы грубый народ, — подвел итог Норт. — Мужланы неотесанные.

Кэддок то и дело отбивался от группы, совершая вылазки — то туда, то сюда, то вбок, а то и вперед. Вот он нащупал фотовспышку — и направился прямиком в будку.

— Таков уж наш удел, — пожала плечами Вайолет. — Хотя есть и свои преимущества.

— У чего именно?

— У нашего провинциального обаяния. Весь мир над нами смеется — а это куда как непросто.

— Если греческую цивилизацию оценивать по руинам ионических колонн, то наша измеряется рифленым железом, — встрял Джеральд Уайтхед.

— Эй, охолоньте! К чему это вы клоните?

— По крайней мере, мы нос не задираем. В отличие от других стран, — подала голос миссис Каткарт.

— Вот именно, — кивнул Хэммерсли бок о бок с Гэрри. — Послушайте, нам стыдиться нечего. Эти ваши россказни по большей части — бред сивой кобылы. По крайней мере, мы — дело делаем.

— Так весь музей — он ровно про это, — вклинился Джеральд. — Мы дело делаем — и будь что будет.

— И что тут не так?

— Мы не дураки. Мы пустяками не занимаемся, — сообщил Борелли Луизе с таким непробиваемо-серьезным лицом, что она не сдержала смеха.

Но гид не слушал. Он как раз обнаружил на стенке уборной нацарапанную надпись:

АВСТР. — ВЕЛИЧАЙШИЕ В МИРЕ ЗАПАСЫ ЖЕЛЕЗНОЙ РУДЫ.

— Паразиты! Хулиганы! Типичные австралийцы!

И гид, увлекая за собою группу, поспешно прошел мимо массивной деревенской Библии под «защитной» обложкой из рифленого железа и с медным замком; мимо подборки охряных фотографий — продуваемые всеми ветрами железные листы, громоздящиеся на первом плане сногсшибательных пустынных ландшафтов; мимо примечательной фигуры — вырезанный из железа и выкрашенный в синий цвет силуэт полицейского — поставленный, чтобы обдурить автомобилистов, в каком-то занюханном городишке за Большим Водоразделом.

У последнего экспоната гид, прежде чем заговорить, глянул на часы. Все подняли глаза — и, как по команде, нахмурились. Десять огромных черно-белых снимков: листы рифленого железа крупным планом? Поставленные горизонтально, все — одного размера; неотличимые друг от друга.

— Достойное завершение. Именно то, что нужно, — объявил гид. — Вы думаете, это — фотографии рифленого листового железа? На самом деле, — гид улыбнулся краем губ и обернулся к группе, — это лбы австралийцев, заснятые крупным планом — абсолютно произвольно. Должно быть, это все одиночество и ваш суровый климат, слепящий свет и мухи и удаленность от всего прочего мира, от подмоги и поддержки, — вот откуда у мужчин — и, Господи милосердный, у женщин тоже: вот это — машинистка из Дарвина, двадцати двух лет, — вечно нахмуренный вид. Изборожденный морщинами лоб. Вернувшись спустя каких-то семь лет, Сесил Лэнг выглядел точно так же. А теперь, верно, это выражение лица закрепилось у антиподов в генах. Таким образом, рифленое железо соответствует австралийской психике. Вот оно как.

Гид коротко кивнул. Обсуждать это утверждение было уже некогда.

Хмуря брови, толкаясь, все выбрались наружу — навстречу железному небу цвета старой кровли, навстречу падающим каплям. Одни завопили, другие зашикали. Опять эта английская погода! В этой части Англии морось, похоже, вообще никогда не прекращается.

— Хочу мир посмотреть. Вот и все.

— Господи, да чего в том дурного-то?

— А как насчет вас?

— На месте не сидится; в прошлом году на Бали скатались. И скажу вам, оно того стоило.

Эти гребаные живописные пляжи, как же, как же!

— Захотелось поразвеяться, отдохнуть как следует.

— Нам про Англию и разные такие места все уши прожужжали. Ну, мы и подумали: да гори оно все синим пламенем, съездим да посмотрим. Все знакомые здесь уже побывали. Поглядим, из-за чего все на ушах стоят.

— Отпуск за длительную службу.[67]

— Дети выросли. Гленис, старшенькая, в июне замуж вышла.

— А у меня в загашнике деньжат поднакопилось.

Дело понятное.

Джеральд обернулся к Борелли.

— Должно быть, это невыносимо — чувствовать, что никогда не сможешь никуда выбраться, даже если захочешь. Я бы, наверное, с ума сошел. Вот меня всегда тянуло уехать. А в последнее время кошмары мучают: снится, будто я умер и меня хоронят под камнем в чужой стране. Не понимаю, к чему бы это!

— После всего, что мы видели, осознаешь, как нам чертовски повезло, — объявил Дуг, отставляя стакан.

— Я уже побывала в большинстве стран, везде, кроме Тибета. Но, как выяснилось, всегда находится что-то новенькое; что-то, что я в прошлый раз упустила.

Да, это верно.

— Перпетуум-мобиле, а, Шейлочка?

Некоторым людям доверять нельзя. Мужчинам, в частности.

Рано или поздно тебя непременно предадут. Этак непринужденно, легко, как нечего делать — раз, и ударят.

— Эйфелева башня была закончена в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, — рассказывал Кэддок. — Тот же самый конструктор работал над статуей Свободы.

— Может, и на них посмотреть доведется…

Именно.

— А я бы предпочла Ниагарский водопад. Говорят, это нечто потрясающее.

— Спасибо Леону. — Все обернулись к Гвен. — Ему хотелось всласть пофотографировать. Ну, как видите. И сама идея группы нам пришлась по душе. Мы считаем, группа у нас подобралась очень приятная.

— Я вам вот что скажу: в Сингапур ни за что не ездите, — встрял Гэрри. — Меня там просто наизнанку выворачиваю.

— Я слышал, это идеально чистый город.

— А в моем путеводителе написано иначе.

— Не могу не отметить, что в самых экзотических местах грязь обычно царит жуткая. Помните эту смердящую Африку?