Напролом - Евгений Сухов

– В случае успеха вашей миссии вы получите пост премьер-министра… – Сделав эффектную паузу, кремлевский чиновник продолжал: – Вас это устраивает?

Варяг никак не ожидал такого ответа. Он бросил пристальный взгляд на лицо Мартынова, пытаясь угадать, не таится ли в его предложении иронический подтекст или даже дерзкая насмешка. Но нет, сухощавое лицо «серого кардинала» Кремля не выражало ничего, кроме предельной озабоченности. Варяг перевел взгляд на Виноградова. Тот смотрелся каменным изваянием – ни удивления, ни досады, ни восторга. Ну и хитрец, подумал Варяг, в который уже раз мысленно отдавая должное блестящим дипломатическим навыкам Виноградова.

– Только ради одной этой фразы я, собственно, приехал сюда к вам, – продолжал Мартынов. – Такие серьезные дела не обсуждаются по телефону или через посредников. Я не буду торопить вас с ответом. Но пока вы думаете, а у вас есть несколько дней, даже неделя. И бы хотел напомнить еще об одном важном деле, которoe, конечно, по масштабу несоизмеримо с Парижским Клубом, но как знать…

– Мурманск? – догадался Варяг. – Криминальные разборки? Порт, рыба, нефть? Мартынов кивнул:

– То, о чем вы сказали, лежит на поверхности. Но дело посложнее. Там есть некий Михаил Таганцев. Это большая головная боль.

Варяг решил не сообщать гостю о том, что уже начал нети работу по Михаилу Таганцеву, главному смутьяну в Мурманске. Но не дать понять, что имя ему знакомо, он тоже не мог.

– Я уже слышал про этого человека. Он в последние роды собирает под себя крупные предприятия Мурманска и Мурманской области.

– Дело не в этом. Не только в этом. Таганцев – это фасад кое-каких питерских сил… – Мартынов явно не хотел вдаваться в подробности и надеялся, что его намеки будут восприняты Варягом адекватно. – Таганцев действует в регионе так открыто и откровенно только потому, что за его спиной стоят определенные круги. Фактически он марионетка, и его действия санкционированы из…

– Смольного? – вырвалось у Варяга.

Мартынов молча склонил голову,

– Вы проницательный человек, Владислав Геннадьевич. Таганцев – пешка в большой шахматной партии, но это, скажем так, ферзевая пешка. При удачном стечении обстоятельств он вполне может выскочить на самый верх!

– Этот отморозок и бандит? – недоверчиво отозвался Варяг. – Неужели люди в Смольном настолько беспринципны?

– Они более беспринципны, чем вы себе можете вообразить! – с жаром воскликнул Мартынов, и Владислав подивился этому спонтанному проявлению живы человеческих чувств. Все-таки кремлевский администратор не такой уж бездушный робот, каким его хотят представить недоброжелатели.

– И куда же они собираются продвигать Таганцева? – спросил Владислав.

– Такие, как Таганцев, Владислав Геннадьевич, сейчас появляются во всех крупных регионах России. Их пестуют, им позволяют многое, их выкармливают для того чтобы потом применить по назначению. Во-первых, с их помощью сейчас аккумулируется крупный капитал, который потом можно будет прибрать к рукам, а во-вторых, этих таганцевых можно двинуть на высокие государств венные должности. И держать их там до тех пор, пока они полезны. Такой опыт уже есть. А Таганцева, например можно со временем сделать председателем Госкомрыболовства… Или председателем большой нефтяной компании. Имея за собой целый шлейф преступлений, как экономических, так и уголовных, он будет послушным исполнителем воли своих покровителей.

– Что же вы хотите от меня в связи с Таганцевым? в лоб спросил Варяг, заранее зная ответ. Ему хотелось, чтобы хитроумный кремлевский чиновник сформулировал задачу в открытую.

– Его нужно ликвидировать! – спокойно произнес Анатолий Викторович. И, заметив блеск в глазах Варяга, добавил: – Нет, не так, как вы подумали. Таганцев! и созданную им систему круговой поруки надо уничтожить идеологически. И там есть человек, способный это сделать.

– Самородов? – вспомнил Варяг недавний разговор § Виноградовым, который демонстрировал ему досье отставного заместителя командующего Северным флотом.

Мартынов улыбнулся и закурил новую сигарету.

А вы отлично осведомлены о ситуации. Да, Самородов. Я думаю, было бы целесообразно, чтобы он баллотировался в губернаторы. Самородов сможет ликвидировать Таганцева и всю пирамиду, которую тот выстроил за эти

Но его нужно убедить!

– И что? – не понял Владислав.

– При чем тут я?

– При том, что убедить его участвовать в губернаторских выборах сможете именно вы, Владислав Геннадьевич. Лично вы. Он к вам прислушается.

– Как к председателю Совета по инвестпроектам? – усмехнулся Варяг.

Но Мартынов оставался предельно серьезен.

– Мне бы не стоило этого вам говорить, но я все же скажу. Он прислушается к мнению легендарного вора в законе Варяга! Поезжайте, поезжайте в Мурманск, Владислав Геннадьевич. Вы не пожалеете. Самородов – очень интересный человек. Я с ним, знаете ли, даже виделся пару раз в Москве, правда, мельком, на каких-то совещаниях, еще когда он служил на Северном флоте. Кстати, у Самородова, кажется, племянник погиб от наркотиков, а Мурманск стал сейчас столицей наркомафии всего Северо-Запада. Так что, как видите, все взаимосвязано… Самородов ненавидит Таганцева и его наркоторговцев и пытается вести с ними борьбу, но безуспешно. Он ведь теперь частное лицо. Словом, его нужно убедить, что он сумеет задушить гадину, только возглавив область. А вы сумеете его в этом убедить!

Мартынов многозначительно поглядел на часы и встал. Не проронивший ни звука за все время их беседы Виноградов тотчас вскочил на ноги.

– Спасибо за беседу, Владислав Геннадьевич, с вами приятно иметь дело! И поверьте, это не протокольная формальность, я говорю вполне искренне! – С этими словами Мартынов протянул Варягу руку.

Юля зашла в комнату для предварительных бесед с клиентами и оглядела присутствующих. Трое парней примерно одинакового возраста – от тридцати до тридцати пяти лет – кто спокойно, кто весело ответили на взгляд внимательных серых глаз.

Новые сотрудники отбирались Юлей очень придирчиво, она тщательно проверила их биографии. Соискателей по объявлению пришло много, человек пятьдесят. В основном это были крутые парни, умевшие стрелять и владевшие искусством рукопашного боя. Юля же руководствовалась в своем выборе скорее их моральными качествами. Но не в привычном понимании этих слов. Если она интуитивно чувствовала в человеке фальшь, стремление приукрасить свои достоинства или нежелание рассказывать о своем прошлом, то тут же давала отказ. Многие сыпались при вопросе о причинах, приведших их в службу безопасности частного адвокатского бюро. Беззаботным искателям приключений, которым было все равно, на чьей стороне сражаться, в их команде не место. Это было твердое убеждение Юли. Каждый принятый на работу должен был иметь личный счет. К кому? Да ни к кому конкретно, а, скорее, к системе, которая безжалостно перемалывала судьбы людей.