Набег - Ольга Григорьева

Приглашая Сигурда двигаться дальше, старик кивнул, поковылял вперед по тропе.

Махина монастыря вырастала из ночного неба, наползала на путников. На запертой калитке ограды висело круглое железное кольцо. Кьятви взялся за него, несколько раз громко постучал о гладкие доски. Никто не отозвался.

— Спят, наверное, — сказал Сигурд.

Старик постучал еще раз.

Собак в монастыре не держали, поэтому в ответ не раздалось ни звука. Кьятви нахмурился, покосился на Сигурда. Тот сбросил с плеча суму, которую Кьятви прихватил с собой с драккара, поискал в каменной ограде щели понадежнее. Нашел одну, сунул в нее ногу, подпрыгнул, подтянулся. В детстве он любил с мальчишками лазать по скалам у берега — искать гнездовья чаек и гагар. Навык остался — бонд легко вскарабкался на стену, перевалился через нее, спрыгнул в монастырский двор.

Скамья, на которой обычно сидел привратник, пустовала. Оставленный на ней полушубок еще хранил тепло человеческого тела — сторож ушел совсем недавно.

Сигурд сбил с двери засов, толкнул створу.

— Должно быть, отлучился по нужде, — указывая на осиротевшую скамью, пояснил он Кьятви.

Старик помог ему вновь запереть ворота, огляделся.

Монастырь хранил молчание. Над маленьким двором нависали мрачные стены. На высоту человеческого роста они были выложены большими валунами, а еще выше — светлыми досками с резьбой. Дверь зияла чернотой, будто беззубый рот мертвеца. Справа к монастырю лепился сеновал, слева — пристройки для слуг и утвари. Хлев и конюшня стояли чуть на отшибе.

— Пошли, что ли? — Сигурд поглядел на Кьятви.

Старик задумчиво рассматривал полушубок привратника, беззвучно шевелил губами.

— Пошли! — вновь позвал Сигурд.

Глаза старика блеснули влажными каплями, рассеянно скользнули по лицу бонда.

— Ступай, найди княжну, — склоняясь к уху Сигурда, прошептал Кьятви и подтолкнул его к дверям.

Со стороны сеновала послышались какие-то шорохи, негромкий смех. Смеялась женщина.

Бонд уперся, вывернулся из-под руки старика.

— Иди-иди, — продолжал подпихивать его тот.

Торговля научила Сигурда думать очень быстро.

— Я не спешу, — он опустился на скамью, похлопал ладонью рядом с собой. — Садись. Ночь нынче теплая.

Подчиняясь его жесту, старик присел подле бонда, принялся всматриваться в темноту сеновала. Там торчала рукоять воткнутых в крутой бок снопа вил, белели на земле клочья сена.

В сене что-то зашевелилось. Вновь хихикнула женщина, в луче лунного света мелькнула голая нога, локоть, плечо.

Жар окатил Сигурда, разлился в паху — выскользнувшая из сенных завалов женщина была невероятно соблазнительной. Ее стройное, тонкое, с высокой грудью и круглыми бедрами тело казалось юным, почти девичьим. Распущенные волосы доставали до ягодиц, покрывали их шелковой завесой. Теперь Сигурд верил словам рыжего слуги — обнаженная женщина никак не могла быть Гюдой, у которой волосы были намного короче. Но и Айшей она не могла быть — ее они оставили на драккаре. Разве что ведьма умела летать.

Продолжая хихикать, женщина повернулась, протянула руку, помогая выбраться из сена кому-то еще. Наклонясь вперед, она что-то горячо зашептала, потом вытянула руки, обвила ими шею вылезшего из снопа мужчины. Не обращая внимания на ее ласки, тот подтягивал штаны, пытался завязать узел на поясе. Она ластилась к нему, мешала.

— Пошла прочь!

Не ожидая толчка, женщина упала на землю, ее лицо высветило голубым лунным сиянием.

— Ингия? — узнал Сигурд.

Сухая ладонь старика зажала рот бонда. Другой рукой, неожиданно сильной, Кьятви сбросил Сигурда на землю:

— Тихо!

Упав, Сигурд угодил локтем в теплую липкую лужу. Перед ним промелькнула скамья, свесившийся с нее рукав полушубка, а под ним…

Круглое, плоское, как у дохлой камбалы, лицо толстенького привратника взирало на Сигурда широко открытыми мертвыми глазами. Рот был искривлен в невысказанной боли, горло рассекала длинная глубокая рана. Бедный служка был таким маленьким, что скамья скрывала его от чужих взглядов, поэтому Сигурд и не заметил его раньше.

— Приведи ту, вторую, — негромко приказал Ингии мужчина.

— Зачем? — Ингия подползла к нему, обняла руками его колени, запрокинула голову, словно ожидая поцелуя. — Я так долго ждала тебя! Вы послали к нам Стига, и я предала своего Бога. Я помогла Стигу, дала ему самую быструю лошадь, чтоб он быстрее привел тебя ко мне. Не моя вина, что по пути он не справился с простыми крестьянами и погиб. Но ты здесь, ты вернулся ко мне через столько лет. Помни, я помогла вам!

— Ты?! Да при чем тут ты, дура! — Мужчина склонился, накрутил волосы Ингии на кулак, оторвал ее от своих колен. — Приведи мне ту, другую женщину. Слышишь?

— Но зачем? Она плохая, некрасивая, — заныла Ингия. — Зачем она тебе?

— Я сказал, при…

Он осекся. В темном проеме монастырской двери появился худой высокий воин с факелом в руке. Отблески пламени прыгали по его обнаженной груди, высвечивали узор на плече — змея обвивала когти какой-то птицы с распластанными крыльями и острым изогнутым клювом. Воин вытянул руку с факелом перед собой, шагнул на двор. Ингия тонко пискнула и метнулась к своей пристройке. Скрывая ее, дверь глухо хлопнула, закачалась на старых петлях.

Кьятви отвел руку от лица бонда, прошелестел:

— Так вот кто к нам заявился…

— Кто? — не выдержал Сигурд.

Он уже понял, что варги заняли монастырь, даже догадывался как. "Она родом из варгов", — рассказывал про Ингию рыжий служка. Кровь оказалась сильнее Бога — сначала Ингия соблазнила привратника и отдала наворопнику[53]варгов Ветра, а потом, поняв, что сородичи уже близко, убила соблазненного парня и открыла ворота. Монахи не стали сражаться с находниками — ведь их Бог учил смирению, а не войне. Если варги не убили их, то, должно быть, теперь они, как и ранее, сидели в кельях и молились своему Богу.

Воин с факелом подошел к растерянно переминающемуся любовнику Ингии, осветил его лицо.

— Я приказал тебе охранять ворота.

Тот потупился, тихо произнес:

— Кто придет сюда ночью?

— Мы же пришли, — спокойно возразил его собеседник.

— Но Ингия раньше была моей женщиной. Очень давно. Она помогла нам, открыла ворота монастыря. Она хотела меня, как раньше. Пойми, Коракша…

— Ты шел сюда за ней?

— Нет, — голос незадачливого сторожа окреп. — Но я не давал обета избегать женщин, как монахи, живущие здесь.

— В капище на Шверинерзе ты плакал, обнимая труп своего брата. Ты хотел только одного — найти убийц и забрать у них его чистую душу. А теперь тебе нужны женщины? — Коракша укоризненно покачал головой, замолчал.