Угли войны - Гарет Л. Пауэлл

Я моргнул. Может, я и опозорился, но стоило ли довершать свое падение, обсуждая секреты Конгломерата с иностранцами?

– Если бы и знал, зачем стал бы вам рассказывать? – начал юлить я.

Капитан Констанц фыркнула, словно досадуя на ошибку в ответе.

– Затем, умник, что ты буквально прикован к этому кораблю, – она потянула меня за плечо экзоскелета, демонстрируя мою неподвижность, – а мы летим вслепую. Если нас собьют неизвестным супероружием, ты грохнешься вместе с нами. И единственный способ спастись – выдать нам все, что мне нужно, чтобы сохранить в целости все наши задницы.

Я оглядел металлические стены и не нашел, что возразить против такой логики.

– Справедливо.

– Итак? – нагнулась она ко мне. – Что ты можешь мне сказать?

Луч света осветил эмблему на ее шапочке. Стилизованная желтая звезда Дома Возврата – организации, в которую вступила после войны эта женщина, ее экипаж и корабль. Организации, которая в обмен на службу предлагала шанс начать с чистого листа – подправить досье и стереть все записи. Организации, которой не было особого дела, кем ты был и что натворил, лишь бы ты посвятил себя ее идеалам: самоотверженности и доброй воле.

И тогда я понял.

Меня осенило, как божественным откровением. Все сомнения и страхи отступили перед блеском этой эмблемы на шапочке, и я с трудом сдержал смех. Конечно же, для меня есть выход, есть способ загладить свои ошибки. Конечно же, есть место, где меня примут и приветят, каких бы глупостей я ни натворил; место, где мне дадут дело и смысл жизни, чтобы заполнить оставленную увольнением из разведки Конгломерата дыру. Ответ был у меня перед глазами, а я только сейчас его разглядел. Только блеск значка на шапочке этой женщины показал мне, в чем мое будущее и что нужно предать, чтобы до него добраться.

Чтобы показать себя достойным новой жизни, мне придется скинуть груз прежних обязательств. Отпустить все, что было в прошлом: джунгли, развалины карьеры, все, чем я был с тех пор, как стал агентом.

Все секреты, которые клялся хранить.

Все честолюбивые мечты, какие когда-то лелеял.

Я откашлялся.

– Кое-что я слышал, – заговорил я, стараясь сохранить хладнокровие и понимая, что от исхода этого разговора зависит все.

– Что именно?

– Я расскажу все, что знаю, – пообещал я и ощутил, как тяготы последних лет исходят паром из души. – Только при одном условии.

– Ну, знаешь ли, – хмыкнула капитан Констанц, – ты не в том положении, чтобы торговаться.

Она встала и запихнула сжатые кулаки в карманы мешковатого комбинезона:

– Чего же ты хочешь?

Я прочистил горло и взглянул ей в глаза:

– Хочу вступить в Дом Возврата.

На колени я подняться сумела, но встать на ноги не было сил. Совсем не осталось. Мы два дня бежали от безымянных, безликих охотников. А теперь Адам мертв. Не раздели́ нас та прозрачная дверь, его теплая кровь брызнула бы мне в лицо, и я бы погибла вместе с ним. И сейчас еще кровавые отпечатки его ладоней – и размазанное книзу пятно от последнего падения – оставались на дверях моей движущейся ловушки.

Я уронила подбородок на грудь. Плечи поникли, ладони распластались по полу, как раненые зверьки. Было так тихо, что я слышала свист воздуха в легких при каждом вдохе и выдохе, шорох одежды при каждом движении и биение крови в ушах. Я не ощущала скорости – ничто не двигалось в поле зрения, и ни звук, ни вибрация не подсказывали, какой энергией питается эта каморка. Да и все равно у меня не осталось душевных сил задумываться о таких вещах. Я чувствовала себя избитой и выжатой, как белье, которое выколачивали о речной камень. Когда заболели колени, я легла на бок и до отказа выдохнула воздух из легких. Кости ощущались тяжелыми, будто литые железные стержни, и я проваливалась в бездумное забвение, как в трясину…

Когда я наконец снова открыла глаза, прошло несколько часов. Я стала спокойнее и соображала яснее. Включились старые привычки, я поймала себя на том, что оцениваю окружение и составляю в уме каталог припасов. До сих пор я отдавалась произволу событий и руководствовалась инстинктами; пора было начинать мыслить стратегически. Горе могло подождать.

Светлая глотка коридора сжалась до звезды в ночном небе – крошечной световой точки далеко-далеко от меня. Когда глаза попривыкли к темноте вне моей клетки, я высмотрела и другие светящиеся точки и по их взаимному расположению стала представлять форму окружающей меня пустоты. Насколько я могла судить, я висела среди огромной темной пещеры. Тысячи звездочек заключали меня в безмерной величины скорлупу, и каждая звездочка могла быть устьем нового, неисследованного коридора. Не ведут ли некоторые из них на поверхность? Правда, пока я ушла от людей, искавших моей смерти, но оставаться здесь до бесконечности было невозможно. Скафандр еще некоторое время будет перерабатывать пот и мочу в питьевую воду, прежде чем потребует пополнения, а вот аварийные пайки должны были кончиться раньше, я уже израсходовала две трети таблеток. По военной службе я помнила, что, пока скафандр поставляет мне воду, без еды можно выжить не менее двух недель – хотя радости от такой жизни мало.

Комната двигалась задним ходом, так что мне не видно было, куда мы направляемся, но следовало предположить, что меня везут к определенной цели. Как только окажемся там, первым делом надо будет искать безопасный выход наверх. Там укрыться в какой-нибудь норе и затаиться, пока не иссякнут припасы, а к тому времени, будем надеяться, убийцы в броне отступятся и свалят в дыру, что их выплюнула. Тогда постараюсь вернуться к разбитому «Амстердаму» и поищу передатчик. Если повезет, помощь придет раньше, чем я умру от голода.

Я дала утихнуть внезапной вспышке гнева. Припала щекой к прохладному стеклу прозрачной двери и стала смотреть на мерцающие созвездия других дверей далеко внизу – на звездную сеть, раскинутую по оболочке громадного пузыря.

Откуда явились те солдаты? Я только теперь, опомнившись от потрясения, задалась этим вопросом. Бронескафандры на них были потертыми и как будто склепанными из разных частей, не слишком подходящих друг к другу, как если бы вышедшие из строя детали заменяли чем под руку попало. Ни одного стандартного, форменного, а значит, люди в них не из регулярной армии – то есть либо пираты, либо наемники.

У пиратов кишка тонка бросаться на такое большое и защищенное судно, как «Хейст ван Амстердам», да и огневой мощи у них бы не хватило. А даже если бы пираты с ним справились, они не стали бы медлить на месте преступления, гоняясь за парой случайно выживших. Ограбили бы разбитое судно и со всех ног пустились наутек. Значит, наемники. Тогда кто их нанял и зачем? Судя по тому, сколько времени они провели на месте крушения и как упорно гонялись за нами, ясно, что их задачей было никого не оставлять в живых.

Даже если допустить, что они нацелились убить конкретно меня, это не слишком сократит список подозреваемых – не счесть, сколько людей и организаций на всех сторонах конфликта Архипелаго рвались отомстить за мыслящие джунгли Пелапатарна и увидеть голову Аннелиды Дил насаженной на кол. Меня заочно приговорило даже собственное правительство – те, кому я служила, кого защищала, когда принимала решение покончить с войной.