Кудеяр. Аленький цветочек - Феликс Разумовский

Веня испепелил его взглядом поверх очков:

– Если руками вязать, то не развяжется. Я всё-таки вмолодости на швертботе[37] ходил.

– А я горным туризмом занимался. Тоже кое-что в узлахпонимаю.

Никому из них ещё не было тридцати лет, и потому-то ониочень любили ссылаться на «давно прошедшую» молодость. Так двенадцатилетнийавиамоделист говорит репортёру: «Я с самого детства…»

Веня опробовал надёжность петелек на ремне и сталподвязывать к ним трансформатор. Тот самый, кочевавший по лабораторным столам.Сегодня в обеденный перерыв Веня собирался вынести его через проходную иторжественно похоронить в мусорном баке. Умыв попутно охрану и выиграв спор,возникший в ходе приготовлений. Хороший коньяк – он тоже на дороге ведь неваляется…

Первый послепраздничный день для этой цели выбран был неслучайно. Начать с того, что Лев Поликарпович (вот уж кто наверняка пресёк быпротивозаконные Венины поползновения!) на рабочем месте отсутствовал. В данный моментпрофессор сидел на дирекции, с угрюмым нетерпением выслушивая хозяйственныйдоклад заместителя по общим вопросам: котельная, уборщицы, столярнаямастерская… Самое что ни есть интересное для учёного мужа. А никуда неденешься, руководитель подразделения – хошь не хошь, сиди. Молодые сотрудникидали начлабу ужасную клятву ничего не менять в условиях опыта, просто запуститьпрограмму и ждать. Только потому, надо думать, Лев Поликарпович с дирекции досих пор и не сбежал.

…А кроме того, охрана наверняка не ждала столь скороговыполнения Вениной угрозы «вывести слона». Через месяц, ну там через неделю… Нов первый же рабочий день? Ни за что. Ну а он за три выходных разработалостроумнейший план. Даже явился на службу в выкопанном на антресолях долгополомплаще, которому на самом деле был далеко ещё не сезон… И убедился, минуятурникет, что Бог воистину есть и что правду Он видит. На вахте сидела в полномсоставе личная гвардия Кудеяра. Та самая троица, что перед праздником такбеспардонно загубила им опыт. В приличных местах офицеры пропуска у сотрудниковне проверяют, но в нынешнем «Гипертехе» всё делалось не как у людей. ЧёрныйПолковник был мужик суровый – и своему комсоставу облениться и заржаветь недавал.

«Неужели не холодно?» – участливо спросил Веню вежливыйГлеб. – «Закаляюсь!» – гордо выговорил Веня, хотя губы, правду сказать,слушались плохо. С Московской площади до самого института они, как обычно,ехали со Львом Поликарповичем на его арахисовом «москвиче». Внутри машины былотепло, но во всём остальном мире стоял по-прежнему март: пока двигались отавтостоянки до проходной (а темп задавала хромота профессора), молодой научныйсотрудник успел продрогнуть насквозь и почти пожалеть о задуманном. Теперьвремя близилось к двенадцати тридцати, Веня давно отогрелся и снова был полонбоевого духа. В двенадцать тридцать начинался обеденный перерыв; скоро Венепредстоял небольшой адреналиновый допинг и вечная слава в изустных анналахродной конторы, а «сатрапам» из институтской охранки– столь же вечноепосрамление.

Рядом на столе тужился и пыжился «Селерон». Машина трудиласьнад повторением опыта, так бесчувственно прерванного три дня назад. Последнюютогдашнюю точку она воспроизведёт не ранее чем через час после обеда. До техпор на экране ничего интересного не произойдёт, а значит, можно со спокойнойсовестью заниматься военными приготовлениями. Тем более что виноваты ввынужденном простое были всё те же «опричники», сорвавшие опыт, да и начальство– так уж нынче сложилось – не смотрит… В общем – «trickle, trickle, littlechip».[38] А мы тем временем…

Вене пришлось ещё потренироваться, чтобы с подвешенной междуног тяжеленной металлической балясиной сохранять хоть видимость нормальнойпоходки. Спасибо покойному дедушке, такому же, как и внук, долговязому: егостарорежимный плащ (как водится – снова модный) спускался гораздо ниже колен,но и того еле хватало. Железяка, назначенная на роль «слона», была-такинеудобна чертовски. Ладно! Не за десять вёрст с ней идти, можно и потерпеть!..

В общем, к двенадцати тридцати всё было готово. Заговорщикивышли из комнаты и заперли дверь, оставив компьютер трудолюбиво двигать науку.А что с ним сделается, с компьютером? Небось не телевизор «Радуга», незагорится. И не реальная модельная установка, Чернобыля не устроит…

Скудинская гвардия присутствовала на вахте по-прежнему вполном составе. Женя Гринберг и Боря Капустин несли боевое дежурство, а рядом сБорисом стоял Глеб Буров, очень кстати завернувший к соратникам. Он держал вруках аккуратный пакетик с блинами, только что принесёнными из фирменноголарька, недавно выросшего у дороги. Сквозь полиэтилен просвечивала клетчатаясалфетка и распространялся совершенно немыслимый запах. Кот Дивуар, в целомвесьма не жаловавший институтских секьюрити, таился в ближнем углу вестибюля ине сводил с Глеба зачарованных глаз. Кончик рыжего хвоста подрагивал, выдаваянапряжённое ожидание. Сердобольные «гестаповцы», случалось, оставляли-такикусочек полакомиться…

Виринея первой двинулась на прорыв. Полчаса назад онаяростно препиралась с Веней, утверждая, мол, ничего не получится, но вот делодошло до решительных действий – и корпоративная солидарность возобладала.Девушка поправила волосы и просто-таки павой проплыла мимо восхищённой охраны,этак многозначительно подмигнув лично Евгению Додиковичу Гринбергу.

– Риночка… – Глаза капитана Грина, провожавшие еёсинюю куртку-дутик, тотчас подёрнулись неизбывной тоской. Однако цена ему какпрофессионалу была бы ломаный грош, если бы, даже глядя вслед далеко не безразличнойему женщине, он перестал внимательно фиксировать всё остальное. А именно.Бескорыстный интерес на физиономии Альберта – ну ни дать ни взять российскийлюбитель футбола, ожидающий, кто кого нынче побьёт, «Арсенал» или «МанчестерЮнайтед». Жгучее нетерпение в глазах Виринеи, занявшей позицию готовности увыходной двери. И наконец – фальшивую улыбку, взмокший лоб и весьманеестественный шаг Вени Крайчика, явно занимавшего в этой таинственнойдиспозиции центральное место. Веня, ко всему, был облачён в идиотскийдоисторический плащ чуть не до пят. Горец Маклауд, скрывающий от постороннихвзоров катану. Венин плащ было невозможно объяснить ни веяниями моды, нитемпературой на улице. Вывод напрашивался только один…

Жене не потребовалось переглядываться с Борисом и Глебом. Онлишь краем глаза покосился на них – и шестое чувство, которое возникает междулюдьми, вместе пролившими не одно ведро крови, сказало ему: они тоже всёвидели. И пришли к тем же заключениям, которые сделал он.

Что ж, чудненько. Женя решил достойно ответить на задуманнуюучёными провокацию, а заодно оттянуться по самой полной программе. Он дал Венеминовать турникет и пройти ровно три шага. И когда у того только-только началавоспарять душа в радостном облегчении: удалось?!! удалось?!! – Женя слегкапридержал стремившегося следом Альберта… и гаркнул в беззащитную Венину спинустрашным повелительным голосом: