Люби меня нежно - Сандра Хилл

Какая разница?!

Нет, все-таки разница есть. Они вступают на запретную территорию. Если она позволит принцу поцеловать себя, то следующим шагом будет… следующий шаг. «И я погублю себя навсегда», – подумала она.

– Нет!

Он не ожидал, что она окажет сопротивление в последний момент.

– Я говорю всего лишь о невинном поцелуе. Нам ведь надо чем-то заполнить время, – начал упрашивать ее принц.

– Поцелуе?! – язвительно отозвалась она. – Тогда что это так давит мне на ногу?

«Синтия, ты должна быть как можно грубее. Только так ты собьешь с него спесь».

– О, это всего лишь Питер. Не обращай на него внимания, – смущенно сказал принц. – Он вечно хочет большего.

– У тебя и имя припасено для… – задыхаясь, произнесла она. – Питер-близнец?

Он не стал утруждать себя ответом, потому что не мог больше отказывать себе в удовольствии коснуться ее губами. Ему хотелось насладиться каждым мгновением этой сладкой минуты.

– У тебя самый сексуальный рот, какой я только видел, – прошептал он, проводя языком по ее раскрытым губам.

«О, лишь бы это наслаждение не кончалось!» – подумала она.

– Я обещаю тебе неземное счасгье, – прошептал он, и его голос прозвучал немного хрипло.

«Черт побери! Я что, говорила вслух?»

– Отпусти меня, – умоляющим голосом сказала она.

– Зачем?

– Чтобы я могла удержать…

– Говори, говори, Синтия.

– Тебя.

Он поднял взгляд, увидел ее нежные губы, похожие на распустившийся розовый цветок, и подумал: «Она так возбуждена, хотя я еще даже не поцеловал ее!»

– Потому что если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, то, боюсь, мне самой придется научить тебя целоваться.

– Ты хочешь сказать, что мои поцелуи не вызывают у тебя восторга?! Я не умею целовать женщину? – Его глаза потемнели от гнева. – Синтия, ты сделала свой выбор. Возможно, мне придется пожалеть о том, что я сейчас сделаю… возможно, и тебе придется пожалеть об этом, но я обязан довести начатое до конца. Ты бросила вызов принцу – ты бросила вызов дьяволу. Чему быть, того не миновать!

П. Т. был готов на все, еще когда заметил слезинку в ее глазах. Он чувствовал, что уровень тестостерона в его крови зашкаливает за критическую отметку.

Не умеет целоваться? Он?! «Я ей покажу». Если уж испанец… хорошо, пуэрториканец и умел делать что-то стоящее, то это дарить поцелуи. Он вкладывал в искусство поцелуя сердце и душу. Он ставил хороший поцелуй в один ряд с дорогим вином и хорошим сексом.

Он отпустил ее руки и сказал:

– Держись крепче, Синтия.

И его голос звучал угрожающе хрипло.

Она не успела вымолвить и слова, как он раскрыл бедра, одновременно распахивая ее навстречу своей зовущей плоти. Издав победоносный крик, он, словно пилот истребителя, устремился к заветной цели. Она лишь вскрикнула, и ее голубые глаза расширились от неожиданности.

Он ничего не замечал – его сердце билось со скоростью ста ударов в секунду. Он ощутил, как его возбуждение достигает высшей точки. Теперь его движения были нарочито медленными, словно он исполнял какой-то чувственный танец.

Ему хотелось, чтобы этот миг длился вечность. Это удовольствие от близости – сердце к сердцу, плоть к плоти – казалось ему новым и необыкновенным. Еще секунда, и у него из глаз брызнули бы слезы. Это было настоящее чудо!

Когда он наклонился к ней, ее уста уже были раскрыты, как будто она ждала его. Не сводя с нее глаз, он зарылся пальцами в копну ее клубнично-рыжих волос.

Она тоже не отвела взгляд и зеркально повторила его движение. Проведя рукой по его роскошным волосам, она вздохнула. Она готова была сдаться. Она хотела ответить на его поцелуй и на все, что… могло бы последовать за ним.

Он застонал и поцеловал ее. Они утоляли жажду, они желали друг друга с необыкновенной силой!

Их поцелуй не кончался. Наверное, принц боялся, что стоит их устам разомкнуться, как волшебство исчезнет. Поэтому он продолжал терзать ее губы, а затем целовал ее с нежностью – лишь для того, чтобы затем снова показать, что способен на дикую страсть. Это был больше чем поцелуй. Принц и сам не мог бы объяснить, какая неведомая сила вела его, – он знал лишь, что не может ей не подчиниться.

В это время Синтия Салливан по прозвищу Акула наслаждалась им, пробуя его на вкус, покусывая его губы, погружаясь в него и едва касаясь его кожи с такой же силой страсти, которой он одаривал ее. Питер пытался напомнить о себе, ожидая, что его драгоценная персона не останется без внимания. «И меня, меня, меня!» – молча кричал он, однако П. Т. не смел шелохнуться, боясь, что, нарушив очарование момента, не сумеет в полной мере насладиться этим чудесным поцелуем.

А затем Синтия совершила худший поступок из возможных. Она немного выгнулась вверх, приподнимая бедра. Она едва заметно застонала, и он больше не в силах был сдержать себя ни минуты, словно на волю вырвался ураган.

Он перекатился на спину, и она оказалась сверху. Он гладил ее плечи и спину. Он ласкал ее бедра и ягодицы, особенно ягодицы, прикасаясь к ним сквозь тонкую шелковую ткань ее трусиков. Когда она еще крепче прижалась к нему и ее острый язычок ужалил его губы, он увидел миллионы звезд и снова перевернул Синтию на спину.

Теперь он задавал ритм, продолжая целовать ее так, что она лишь тихонько постанывала. Ему не хотелось спешить. Он мечтал о том, как разденет ее, как будет целовать ее грудь, но пока пришлось удовлетвориться лишь тем, что он пробежал рукой по ее коже, задержавшись на соблазнительных полушариях. Ее соски от возбуждения набухли, как почки, согретые солнцем.

Она попыталась вырваться из его объятий, и он понял, что она больше не в силах выносить эту сладкую муку. Ее грудь, ее удивительно большие соски оказались мощной эрогенной зоной, и принц улыбнулся своему открытию, отказываясь отпустить пленницу.

Он снова принялся за ее грудь, сначала проведя ладонью по твердым соскам, а затем зажав их между большим и указательным пальцем. Он двигался так резко, что Синтия невольно поджала колени, отчего ее бедра распахнулись еще шире.

Он знал, что должен остановиться. Просто обязан. Невероятным усилием воли он оторвал губы, но тут же понял, какую чудовищную ошибку совершил. Она прильнула к нему, желая продолжения. Ее глаза все еще были закрыты. Она мечтательно облизнула губы. Ее щеки порозовели, как два наливных яблока.

Он не стал сдерживать охватившее его желание и рванул ткань маечки, обнажив самую прекрасную грудь на свете. Она выглядела изысканно. Ее грудь поражала совершенной формой, а розовые зовущие соски сводили его с ума.

– О нет! – заплакала она. – Не смотри на меня.