Люби меня нежно - Сандра Хилл

И она, и Феррама вспыхнули.

– Послушай, парень, я не хочу жениться, – выпалил Феррама.

«Бог ты мой, теперь он решил сменить пластинку. Немного позабавились накануне, и что же? Он уже берет свои слова обратно?»

– Я тоже не хочу, – отозвалась Синтия.

Она готова была признать, что хоть в чем-то они с принцем достигли согласия. И если намерены отстоять свою свободу, то должны держаться вместе.

– Но вы захотите, – загадочно произнес Элмер, бросив пристальный взгляд на пустые бокалы. – Вы обязательно захотите.

– Ты ничего не чувствуешь?

– Черт побери, нет. Только эти колючие простыни меня здорово донимают, – отозвался П. Т. с противоположного края их огромной кровати. Он уже успел изучить все складки на постельном белье, потому что проворочался не менее двух часов, тщетно пытаясь уснуть. У него, наверное, скоро зуд начнется в пояснице.

– Привык к сатиновым простынкам, да?

Он про себя перекривил ее. Замечания этой женщины начали донимать его уже давно, и, похоже, она не собиралась униматься. Но он знал, что ее беспокоит то же, что и его самого, а именно намек Элмера при прощании. Их словесная дуэль не прекращалась ни на минуту.

– Только избалованные буржуа привыкли спать на сатиновых простынях. Я предпочитаю обычный хлопчатобумажный комплект, по двести пятьдесят долларов за штуку.

П. Т. не уставал напоминать ей о своих аристократических привычках. Понимая, что не сможет выдержать строгий экзамен по этому предмету, он решил вспомнить то, чему его учил Дик.

– Нам придется довольствоваться тем, что у нас вообще есть хоть какое-то постельное белье.

– Синтия, не нам, а тебе.

В обмен на простыни он согласился прекратить осыпать Наоми проклятиями, что делал, не щадя своих легких, больше часа. Это было после возмутительного разговора с Элмером. К тому времени, когда его сводная сестра все же снизошла до его просьбы, он уже почти охрип, перекрикивая собак, лаявших с ним в унисон. Да и вообще, запас его ненормативной лексики оказался не бесконечен.

Наоми принесла простыни ближе к полуночи. Он вынужден был признать, что она могла бы выглядеть и хуже, ведь своим криком он поднял ее с постели. Всклокоченные волосы, футболка с надписью «Я женщина, так что слушай меня, хорек», пистолет и пиратская ухмылка довершали портрет.

Она принесла совершенно неутешительную новость.

– Можешь поберечь силы. Твой крик все равно никто не услышит. Разве что собаки…

Театральным жестом она водрузила себе на голову огромные наушники.

– О, тогда я начну крушить здесь все подряд. И начну с записей Элвиса. Так что можешь передать Элмеру, что если он не примчится сюда в своих замшевых ботинках, то рискует найти лишь обломки на твоем драгоценном паркете.

Почему он не подумал о таком простом способе добиться своего раньше? Наверняка он уже был бы на Маихэттене.

Наоми только хмыкнула в ответ и направилась прочь. В коридоре она обернулась и небрежно бросила через плечо.

– Напрасно стараешься. Элмер и Рут отправились в Буффало или в Паукипси. Они вернутся только в воскресенье вечером. Он просил передать тебе, что церемония состоится в понедельник в пять, если Бог, святые угодники и пара упрямых глупцов выразят обоюдное согласие. Под упрямыми глупцами он, очевидно, имел в виду тебя и мадам Акулу.

Он услышал, как она снова хмыкнула и, исчезая в темноте, добавила:

– О, и еще! Он просил передать тебе, чтобы ты прислушивался к волшебному голосу. Да, Элмер именно так и сказал.

–. Если он похож на твой, то большей тоски я в жизни не испытывал.

– Спасибо, – отозвалась Синтия с другого конца кровати, возвращая его в настоящее.

Она говорила, словно извиняясь, и он вспомнил, что сам советовал ей быть благодарной за то, что им вообще принесли постельное белье. Но затем она добавила комментарии, которые он посчитал в высшей степени неуместными:

– Хотя это очень здорово, что ты снабдил нас простынями, но все же, полагаю, ты должен спать на полу.

Она повторила свое абсурдное предложение раз десять. Он знал причину ее настойчивости.

– Ты боишься спать со мной в одной кровати, принцесса? Боишься, что поддашься соблазну летней ночи?

– Помечтай! Ничего такого я не чувствую. Элмер, наверное, пошутил. Ха, ха, ха!

Heт, она боялась. И он боялся. А еще он сгорал от любопытства.

– И я ничего не чувствую, если хочешь знать, – солгал он.

П. Т. не знал, хватит ли у него сил провести ночь с такой красоткой, как Синтия, и не коснуться ее. А если впереди у них семнадцать таких ночей? Черт побери!

Он ведь земной мужчина, в конце концов. Пусть он принц… но даже принц не всесилен.

А как же его гениальный план? Отстраниться. Продемонстрировать свою холодность. Полное равнодушие.

– Почему бы тебе не лечь на полу? Все знают, в каких условиях приходится работать трейдерам на Уолл-стрит. Это настоящие бойцы. Я думаю, что тебе это покажется легким неудобством. Я же привык спать так, чтобы лакей всегда был неподалеку. Нет, только кровать. Ни о чем другом не может быть и речи.

– Лакей? Я заметила, что у тебя бровь дергается.

– Ну и что?

– Когда у тебя дергается правая бровь, это верный признак, что ты врешь!

– Неправда! – воскликнул он, потянувшись к лицу рукой.

На всякий случай. Чтобы проверить.

Она рассмеялась, повернувшись к нему. На небе светила полная луна, освещая лицо Синтии. Он заметил десять розовых ногтей-светлячков, но приказал себе не думать об этом, иначе мог бы сойти с ума.

– Хочешь проверим? Какой ты глупый! Скажи мне неправду, и сам убедишься.

– Не знаю, смогу ли я тебе соврать.

«Она считает меня глупым. Ничего себе. Я же говорил Дику, что потерял квалификацию. Если женщина называет тебя глупым, нечего и думать о том, чтобы уговорить ее подписать нужные бумаги».

– Скажи, что считаешь меня самой красивой женщиной на свете, – предложила она.

– Синтия, ты самая красивая женщина из всех, кого мне доводилось встречать, – медленно и с расстановкой произнес он, не отрывая руки от брови. – Видишь, никакого дерганья.

– Может, ты умеешь контролировать этот процесс? – предположила она. – Уверяю тебя, я постоянно замечала, как у тебя в критический момент дергается бровь.

– Я еще и не такое умею, – похвалился он. – Могу показать.

Питер тут же заинтересовался этим предложением, но поник, когда понял, что его инициативу никто не собирается поощрять.