Тонкая нить - Наталья Арбузова

Утром на работе непонятно почему Вадим со мной не пообщался. Он ничего, и я ничего. В одиннадцать вечера увидела его мельком возле дома – входил в соседний подъезд. Не по ошибке, там и остался. Я никак не среагировала. Сейчас так. Можешь – живи в этом ритме, не можешь – выбывай из игры. Хоть бы кто-то задержался, загляделся, что ли, на прядь волос. А чего глядеть. Краска номер такой-то. Стандартный сорок второй размер. Сойдешь с дистанции – шизнешься.

Так, значит, я того парня переместил в шестьдесят девятое окно. У меня в компьютере окна сами пометились номерами квартир. Ее квартира – пятьдесят вторая. Имени пока что программа мне не выдает. Оставим птичку поскучать в одиночестве? Или кого-нибудь подсадим ей в клетку? Поживем – увидим. Захотим – подсадим.

Я оцепенела, жизнь моя застыла. Никто ко мне не подходит, ровно к прокаженной. В голове моей завелись мысли, это похуже вшей. Не хочу быть манекеном для блузки и костюма. Слишком дорого платишь. Все время, все силы за то, чтоб получить бон на очередную недолгую связь. Потом снова на биржу.

Думает, стала белой вороной. Однажды сниму запрет – снова будет расцениваться по классу одежды, прически и косметики. А программа оказалась самоорганизующейся. Где взял? На работе, где же еще. Зашел в локальную сеть и случайно взломал пароль нашего аса Околелова. Он каждый день меняет. Тут сам перед собой решил приколоться – поставил ругательство. И я как раз его набрал. От радости обалдел. Все скачал, разбираться не стал. Понял с ходу – надо кровь из носу вынести. Магнитный контроль на проходной засекает не то что диски, а и дискеты. По счету получаем, в первый отдел сдаем, в их присутствии за негодностью списываем. На стене памятка: пока полосатый халат не одел, тащи все секретное в первый отдел. Сперва я метнул пустой диск с улицы через забор. Дискобол. Потом эту летающую тарелку на территории нашел. Записал программу. Улучил момент перед самым звонком – запустил из окна в приемной директора чуть что не на мостовую. Выскочил через контроль и успел подобрать в сумерках. Нужны хорошие спортивные данные плюс смелость и везенье, чтоб все это получилось. Низко над забором пролетит – взвоет сирена. Близко к забору со двора подойдешь – тоже. Десять раз могли замести. Так вот, программа научилась переводить на монитор изображенье сорок девятого дома с моей сетчатки. Дальше как раз увидал на окнах номера квартир. Отдельные окошки стали увеличиваться, показывать происходящее в комнате, при открытой занавеске, потом при закрытой. Стали слышны разговоры, побежали титры. Пошла видеозапись в мое отсутствие. Постепенно нащупал возможность управлять перемещеньем людей, их контактами. Компьютер штука бездонная. Долго ли коротко ли, в окнах высветились номера телефонов, городских и мобильных, и, наконец, имена-фамилии абонентов. Она – Евгения Щебетова. Началась фиксация телефонных разговоров. После видеозапись с мобильников, не только при разговоре, а всю дорогу. На мониторе – точные координаты, чтоб можно было шарахнуть миниракетой с видеонаводкой. Сравнительно точно работает. Сейчас могу на расстоянье обнаружить взрывное устройство, дать команду на взрыв или предотвратить его. А с Околеловым никто не носится. Сидит, кушает клубничный йогурт стащенной из столовой чайной ложечкой. Рыжий, рыжий, конопатый. Кучерявый, как барашек. Небось, давно отправил свое произведенье в корзину. Шизик с моральными принципами. Подхожу по утрам к своему п/я. Вижу две встречные колоннады, подозрительно глядящие друг на друга. У меня дома лучшая игрушка, когда-либо рождавшаяся в этих глухих стенах. Единственные окна – директорский кабинет и приемная – уставились во двор, не так далеко от забора. Остальные – вглубь колодца. Я обхитрил вас, безымянные зодчие сталинской эпохи. Пленная мысль улетела на волю. А ты попалась в сеть, Женечка. Фьють, фьють. Гуляй по городу. Хорошая актриса, смотришься в кадре. Скоро стану режиссером твоей жизни. Боеголовки на тебя никто не потратит… больно нужно… ВПК не заказывал. У вас вот в шестьдесят пятой квартире обитает подлинный террорист. Кавказской национальности. Зовут Русланом Золоевым. Телефоны: 191-52-35 и 8 (903) 561-05-14. Работал на заводе Хруничева. Очень способный. Квартира начинена взрывными устройствами. Пришлось поставить специальную компьютерную страховку, чтоб тот дом раньше времени не взлетел на воздух. Наиграюсь, потом пожалуйста. Краденая программа все самоорганизуется. Начинаю считывать словесные обрывки мыслей и видеокартинки в их мозгу. У этого всегда перед глазами зеленые горы.

У меня перед глазами зеленые горы. В Москве выхожу из дома уже в сумерках. На звонки по мобильному отвечаю только в людных местах. Так мне кажется безопасней.

Напрасно кажется. Ты на мушке, можно кокнуть в безлюдном месте. Дать команду на взрыв твоей ноши. Счастлив твой мусульманский бог – за тобой слежу я, а не они.

Они за мной пока еще не следят. Видел врага в лицо и узнаю затылком.

Много на себя берешь, абрек. Да, у тебя чутье зверя. Ты живешь поддержкой тесных ущелий, откуда вас не выкуришь. Но случилось непредвиденное. На твой след вышел человек не из ихней банды. Враг и им, и тебе. Всеобщий враг. Оттого и не срабатывает твоя интуиция. В подсознанье не заложена такая модель.

Живу поддержкой тесных ущелий. Скала глядит на скалу. Стоит недвижно горный баран, никто в него не стреляет. Он выбрал место, где можно стоять целый день. Упасть можно только в поток, и тот унесет добычу. Воркуют улары, в них тоже стрелять бесполезно. Стрелять здесь можно врагов, и то из надежной засады.

Абрек в Москве двадцать лет, говорит без акцента и видом почти незаметен. Но ненависть, ненависть! вот у кого поучиться. Его причина проста, моя гораздо сложнее. Двадцать восьмое окно. Оно интересное – там беспрестанно пишет несчастный затворник.

Я пишу без перерыва. Набираю почти отделанный текст даже когда говорю по телефону. Втискиваю ухом трубку в плечо, чтоб нажать Shift одновременно с чем-то еще. Если только можно – нажму вместо этого два раза Caps Lock. Перед сном кладу на табурет у изголовья лист бумаги и карандаш. В темноте пишу крест накрест пришедшее в голову – ведь поутру все сотрется. Посреди чистки картошки записываю фразу мокрыми грязными руками. Повсюду листочки – дерево графомана. Хорошо еще, моего тихого помешательства никто не наблюдает в полном объеме. Засвечены лишь те часы, когда я работаю на балконе в пальто, перчатках и валенках. У меня с некоторых пор своя фабрика грез. То, что предлагают с экрана, меня редко устраивает. Того, что в книгах, мне тоже не стало хватать.

Я, я тебя наблюдаю в полном объеме, аутсайдер несчастный. На тебе моя программа научилась дуриком считывать из чужого компьютера. У тебя вообще никакой защиты. За несколько секунд все воруется. Пишешь чушь, Георгий Еремеев, скажу я тебе. Плетешь вздор, никогда не выйдешь к читателю. Ни в жисть не пробьешься. Смотри на стену моего дома. Вот такая стена перед тобой. Напрасно положил годы жизни. Это все псу под хвост.

Это все псу под хвост. Моей жизни уж не вытащишь, сам загубил. Женя говорит – я пишу для того, чтоб соотечественники меня приняли хотя бы после смерти. Нет, просто жаден до влиянья на людские сердца.

Это какая такая Женя? Живо просмотреть записи двадцать восьмого и пятьдесят второго окон. Ага, незапрограммированное перемещенье. В эту самую минуту на глазах осуществляется. Сейчас мы их выведем из жизни друг друга. Не выводятся. Сбой. Выкидывается крест и предупрежденье: программа сделала недозволенную операцию и будет закрыта. Компьютер выказывает своеволье. А мне без разницы. Евгения с некоторых пор тормозит. Стала равнодушна к деньгам, застолбила себе в фирме свободный weekend. Работает с десяти до семи пять дней в неделю. Бродит по просыпающимся паркам, улыбается ожившим церквям. По вечерам сидит за пультом. Лазит в интернет, еще с чем-то копошится. Пробовал считать начинку ее компьютера. Интернет у обоих, и то не вышло. Выскакивает странная блокировка. Это от меня к ней, наоборот, что-то утекло. В редкий солнечный декабрьский день, когда я ее невольно предупредил о попытке терракта. Она стала для меня малоуязвима. Сам виноват. Не давай слабинки, не отступай от своей линии. Война всем без исключенья.